— Какую? — без всякого интереса спросила Лаки. Ее больше волновало, почему Марко до сих пор так и не заявил ей, что влюблен в нее страстно и навсегда.

— Про отца.

— Ну-ну?

Внезапно ее охватило любопытство. За три месяца Джино всего раз позвонил ей — в ее день рождения. В качестве подарка в школу доставили дорогую стереосистему, тут же конфискованную бдительной директрисой.

— У него теперь новая подружка.

— Кто?

— Кинозвезда.

— Кто, крысенок ты чертов?

— Не обзывайся!

— Кто?

— Марабелла Блю.

— Врешь!

— Это чистая правда.

— Ну и дела! — Она достала из сумочки сигарету, закурила.

На Дарио это произвело впечатление.

— Когда это ты начала?

Лаки затянулась, картинно откинула голову назад, выпустила дым через ноздри.

— Я всегда курила.

— Трепло!

— Расскажи мне поподробнее об отце и о ней. Как ты узнал?

— Об этом все знают.

— А я — нет.

— Про это пишут в газетах.

— За какое число?

— За любое.

— Это еще ни о чем не говорит.

— Он привозил ее сюда. — Дарио сделал паузу, а затем выдал:

— Я видел, как они трахались!

Лаки вскочила с постели, забыв о приличествующей ее новому облику невозмутимости.

— Ничего ты не видел!

— А вот и видел. Я все видел!

В течение последующего часа ни о чем другом они говорить не могли. Дарио рассказал, как, направившись посреди ночи на кухню, чтобы выпить воды, он услышал в спальне отца какой-то шум, как, опустившись на колени перед замочной скважиной, он увидел все, всю процедуру!

Лаки хотела слышать детали. Она потребовала от брата повторять их много раз. К тому моменту, когда она, казалось, была удовлетворена, Дарио уже охрип.

— О'кей, — сказала наконец Лаки. — Я хочу принять душ. Встретимся позже.

Дарио неохотно вышел из ее спальни, па ходу сообщив сестре, что сегодня вечером Джино собирается поужинать вместе с ними.

— Сейчас он в Лас-Вегасе, но пообещал вернуться сюда к вечеру.

Лаки сбросила с себя одежду и встала под душ, сделав воду почти ледяной и открыв ее на полную мощность. Развитая недавними упражнениями грудь мгновенно среагировала: соски тут же набухли и стали твердыми. Олимпия оказалась совершенно права. Легкий массаж, когда его делает тебе парень, приносит удивительные результаты.

— Я не очень-то умею ладить с детьми. Нижняя губа Марабеллы чуть дрогнула. Джино вытянул перед собой руки, до хруста потянулся.

— Они уже не дети, скорее подростки.

— Все равно. — Другое дело.

Нервным взглядом Марабелла изучала отражение своего лица в огромном зеркале. Разговор происходил в ее уборной на студии, куда Джино явился прямо из аэропорта.

— Что мне надеть? — обратилась она к нему с вопросом.

— Не нужно никаких особых туалетов. Ведь они всего лишь дети.

За столом стояла тишина. Джино был мрачен. Он послал дочь в дорогую частную школу, школу для избранных, а девочка вернулась домой похожей на вульгарную циркачку.

Лаки с обиженным лицом сидела по его левую руку. Отец не видел ее целых три месяца, и вместо того чтобы заметить, как она повзрослела, вылил на единственную дочь ушат холодной воды, заявив, что выглядит она просто ужасно.

Сидевший напротив сестры Дарио не сводил глаз с Марабеллы Блю, точнее, с ее грудей.