— Не хочу говорить об этом по телефону, — напряжение слышалось в голосе Джино. — Давай быстрее в Нью-Йорк. Это важно, в противном случае я не стал бы тебя беспокоить.

— Мы прилетим сегодня вечером, — приняла наконец она решение.

— Нет, Крейвена с собой не бери. Пусть остается там.

Это чисто семейное дело.

Мысль о полете в Нью-Йорк без мужа пришлась Лаки по вкусу.

— О'кей, — медленно выговорила она, гадая про себя, что же происходит. — До встречи.

— Постарайся вылететь пораньше. Можем вместе поужинать. Дарио тоже должен быть.

В голове Лаки все окончательно смешалось. Дарио. Она сама. Джино. Все семейство Сантанджело. Может, Джино заболел? А вдруг у него какая-нибудь смертельная болезнь, и жить ему осталось пять минут?

— Ты себя… нормально чувствуешь? — мягко спросила она.

— Великолепно. Лучше не бывает. До встречи, малышка. Позвони Косте, когда узнаешь номер своего рейса, он распорядится, чтобы в аэропорту тебя встретили.

Раздавшийся в трубке гудок сообщил ей, что разговор с отцом окончен.

Несколькими часами раньше точно такой же разговор с отцом состоялся и у Дарио. Брат удивился не меньше сестры.

Если говорить в целом, то Джино никак не вмешивался в его жизнь.

— Получи хорошее образование, и весь мир тебе будет нипочем, — любил повторять Джино.

Дарио послушался совета. Закончив в семнадцатилетнем возрасте школу, он убедил отца разрешить ему отправиться в Сан-Франциско, в Институт изящных искусств.

Поначалу Джино отнесся скептически к этой идее.

— Художник? Что это еще за образование? По в то же время он гордился тем, что у его сына открылся настоящий талант. Косте он сказал так:

— Пусть мальчик повеселится, пусть займется чем хочет. Пусть перетрахает там всех студенток, а вот когда ему исполнится двадцать один — я научу его всему, что знаю сам. Это станет хорошим завершением его образования. Когда-то ему придется унаследовать всю империю Сантанджело. Я не хочу его пока торопить, нужно, чтобы мальчик хорошенько к этому подготовился.

И Дарио получил полную свободу.

Нисколько не стесненный в средствах, предоставляемых ему отцом, оп снял в Сан-Франциско квартиру, где поселился с Эриком, бросившим работу и перебравшимся из Сан-Диего поближе к своему любовнику.

Дарио был весьма доволен развитием их отношений. Эрик восхищался им, превозносил его до небес, а так приятно ощущать себя объектом поклонения. Ничего ненормального или хотя бы порочного он в этом не находил, чувство какой-то вины Дарио испытывал лишь тогда, когда в голову приходила мысль о том, что рано или поздно обо всем может узнать отец. Об этом и подумать было страшно.

И его самого, и Эрика вполне устраивало общество друг друга. Они не присоединились к коммуне хиппи, не посещали гей-клубы, они вообще почти не контактировали с другими людьми. А Эрику больше ничего и не нужно было. Ему очень не хотелось, чтобы кто-то еще положил свой глаз на Дарио.

В институте девушки прохода не давали Дарио, но без всякого, впрочем, успеха. Ему было с ними неинтересно. Эрик умел удовлетворять все его потребности.

Время летело быстро. Отца Дарно видел лишь от случая к случаю. На Рождество, потом несколько дней во время летних каникул, когда нужно исполнить сыновний долг и съездить навестить Джино в Лас-Вегас. Несколько визитов в Нью-Йорк. Все.

В Вегасе Джино подвел к сыну девушку.

— Познакомься, это Дженни, она впервые у нас в городе. Может, вы заедете к Крисси — я знаю, что она на днях поссорилась со своим парнем.

И Дарио провел с девушками целый день, даже поцеловал каждую, желая им спокойной ночи. Вдруг они вздумают что-нибудь рассказать отцу? Эрик убил бы его, если бы узнал об этом!

Целовать девушек не так уж и страшно.