— Я здесь впервые, — с наивным видом призналась Лаки. — Дивное местечко.

Косте польстило, что его любимый ресторан пришелся по вкусу и Лаки.

— Как ты думаешь, — склонившись над блюдом с креветками, будничным тоном спросила Лаки, — Джино скоро вернется?

Со значительным видом Коста покачал головой.

— Для этого потребуется куда больше времени, чем мы предполагали.

— Сколько?

— Пока это еще неизвестно.

— Недели? Месяцы? Годы? Он пожал плечами.

— Во всяком случае, по скоро. Точнее тебе сейчас никто не скажет.

Показалось ли ему, или он и в самом деле увидел мелькнувшую по губам Лаки улыбку? В какую красавицу она незаметно превратилась. Даже как-то странно видеть рядом с собой эту молодую прекрасную женщину.

Поначалу Коста испытывал какую-то необъяснимую неловкость, но скоро Лаки разговорила его, и он пустился в воспоминания о былом.

Она оказалась внимательной слушательницей, время от времени вставлявшей к месту уточняющие и ободряющие реплики. За довольно короткое время Лаки узнала о Джино и его жизни куда больше, чем знала до этого ужина. Более или менее ей был известен последний период, когда к Джино уже пришло богатство, в конце концов, сама она именно тогда и родилась, но какими романтическими казались ей рассказы Косты о том, как Джино зарабатывал свои первые доллары, живя в крохотной убогой комнатке.

— А как вы познакомились? — спросила она. Коста сразу же поскучнел. Лаки заметила смущение и настаивать на ответе не стала.

Дядя Коста. Она знала его всю свою жизнь, но вот поди ж ты — впервые они сидят вдвоем за столом и ведут обычный, нормальный разговор. Ей очень хотелось узнать, как Коста теперь, после смерти тети Дженнифер, решает свои мужские вопросы. Или он так уже постарел, что они его и не беспокоят? А может, именно это его угнетает тайком? Выглядит он еще довольно привлекательным: невысокого роста, худощавый, седоволосый.

Хорошее красное вино все-таки действительно развязало Косте язык. Он заговорил о Леоноре, доводившейся Лаки бабушкой. Долгие годы эта тема оставалась запретной. При одном упоминании ее имени тетя Джен бледнела.

— Джино очень любил ее, — проговорил Коста и, как бы вдруг осознав, что слишком увлекся, смолк.

— Дядя Коста, — бесхитростным голосом сказала Лаки, — помнишь разговор перед самым отъездом отца? Коста кивнул.

— Ты еще предупредил меня, что нужно будет подписать какие-то бумаги, ты говорил, что объяснять их суть — слишком долгое дело, потребуется не меньше недели.

Он вновь утвердительно наклонил голову.

— Так вот, у меня есть целая неделя, и я была бы признательна, если бы ты наконец эту суть мне объяснил.

Как он мог отказаться? Ведь сейчас перед ним сидит уже не та дикая и непокорная Лаки, что прежде. Теперь она превратилась в обворожительную женщину, испытывающую неподдельный интерес к делам.

День за днем Лаки ходила к нему в офис, и Коста начал — сперва с неохотой, поскольку считал, что интерес этот угаснет, — объяснять ей принципы деятельности различных компаний.

— Естественно, ты считаешься главой всего бизнеса лишь номинально. Никто и не предполагает, что от тебя потребуется фактическое участие в управлении.

Бот как? Это он так думает.

— Я буду посылать тебе документы на подпись. Впредь ты можешь быть уверена в том, что подписываешь только то, что проверено и одобрено мною лично.

Лаки с пониманием кивнула. Она впитывала в себя информацию, как губка.

Из Вашингтона позвонил раздраженный Крейвен.

— Когда ты собираешься домой?

— Я не собираюсь домой, — холодно ответила Лаки.