– А что относительно чужаков? Тахмиль всегда предоставлял убежище другим пиратам, которые всегда могли запастись здесь провиантом и питьевой водой, а также получить помощь в ремонте судна?

– Все останется по прежнему, за исключением условий, на которых они смогут пристать на острове. Совет примет решение по этому поводу, и скоро вы обо всем узнаете. И еще… – я уже собиралась уйти, когда до меня дошло, что я не сказала им самого главного. – Бута больше нет, но бордели никто закрывать не станет, изменятся лишь условия их существования. Никаких похищений и принуждений. Все будет только по доброй воле. И никакого опиума! Категорически! Узнаю, убью собственными руками!

Мне о многом хотелось поговорить с людьми, и я с удовольствием пообщалась бы с ними до вечера, но увы, ранение стало давать о себе знать сильной болью в спине. От накатившей слабости затряслись колени. Чтобы это скрыть, мне пришлось срочно «вспомнить» о некоем важном деле, ожидающем меня в крепости. Патрис заметил мое состояние и поспешил предложить руку, но я отказалась. Никому не нужен беспомощный лидер. Как только недруги увидят мою слабость, мне конец.

Вытащив шпагу и опираясь на нее, как на трость, я, подражая движениям, подсмотренным когда то у французского короля, вернулась в крепость, где возле ворот меня едва не сбил с ног несущийся навстречу Арно с «подарком» в руках:

– А вот и наша мамочка вернулась! Ты опять забыла покормить щенка, и он в отместку нагадил в мой башмак! И назови, ты его уже как нибудь, а то он скоро решит, что «засранец» – это его кличка!

Вот и еще одна забота на мою голову. Сунув шпагу в ножны, я забрала у Арно довольного щенка, и почесывая его за ушком, поплелась внутрь. Но не успела я с облегчением опуститься на подушки, как в комнату без стука ворвался Патрис, чье выражение лица не сулило ничего хорошего.

– В зале собирается совет, и знаешь, что? Меня на него не пригласили! Меня! – прямо с ходу начал он. – По твоему, Лефевр более достойная кандидатура, чем я?

Я тяжело вздохнула. Видит Бог, я старалась как могла оттягивать непростой разговор, но видимо не судьба. Переложив песика в его «гнездышко», где он как по команде тотчас же начал клевать носом, я повернулась к разгневанному капитану и, не повышая голоса, отчеканила:

– Выйдите, и доложите о себе как следует!

Патрис опешил. Такого приема он никак не ожидал. Но дисциплина, есть дисциплина. Ни слова больше ни говоря, он вышел, и через минуту в дверь постучали:

– Разрешите войти, Ваше Величество? Капитан Патрис де Сежен к вашим услугам!

– Войдите.

Он пытался скрыть, но я видела, как сильно он уязвлен подобным обращением. Но иначе было нельзя.

Указав на стул, я предложила ему сесть, но он, упрямо поджав губы помотал головой и остался стоять, теребя в руках шляпу.

Молчание затягивалось. Кто то должен был начать первым, чтобы разорвать напряженную тишину. Кашлянув, я решилась:

– Мое решение не должно вас удивлять, капитан. On ne court pas deux lièvres à la foix… За двумя зайцами погонишься… хотя, в вашем случае, это должно звучать как: «Нельзя служить одному королю, будучи на службе у другого».

Патрис вскинул голову. С минуту он сверлил меня мрачным взглядом, а затем молча развернулся и вышел, хлопнув дверью.

Я его понимала, но увы, ничем не могла помочь. Согласна, выбор не простой, но сделать его все равно придется.

Называя пиратами всех, кто занимался разбоем и грабежами на морях, люди сильно ошибались.