Изменить размер шрифта - +
.. дай рассмотреть!

Светлана молча выполнила ее просьбу – положила конверт с малышом на постель, рядом с бабушкой. Марк осторожно приподнял легонькую, как пушинка, Ольгу Матвеевну повыше, подбив под спину подушки, чтобы ей было удобнее разглядеть долгожданного внука.

– Какой крепенький, щекастый! Ну вылитый Миша в детстве! – прошептала она, и счастливая улыбка тронула ее губы. – Теперь я могу умереть спокойно. Бог внял моим молитвам... Наш славный род не угаснет, а там... как знать – может, и Россия наша возродится...

 

Светлана и Марк изумленно переглянулись – оба подумали об одном – о патриотизме русского дворянства: даже на смертном одре – забота о судьбе родины...

Радость вызвала некоторый прилив сил, и Ольга Матвеевна чуть окрепшим голосом попросила:

– Марик, пожалуйста, сними у меня с шеи ключи... у меня сил не хватает... Открой теперь правую дверцу секретера... возьми из верхнего ящика все, что там находится...

Она следили внимательным взглядом за его движениями; когда он выложил содержимое ящика на стол, произнесла тихо, с оттенком торжественности:

– В твоем присутствии, Марик, как свидетеля вручаю наши семейные реликвии невесте моего сына Светлане.

Она собрала оставшиеся силы и чуть-чуть приподнялась на взбитых подушках.

– Все, что находится в этой комнате, – указала она глазами, сделав слабый жест рукой, – пусть остается до возвращения Миши в неизменном виде. Когда меня не станет, комнату заприте и опечатайте...

Немного передохнула и продолжала с небольшими паузами:

– В резном ларце – фамильные драгоценности, Свете о них известно. Пусть сохранит их до возвращения Миши. Он знает, как ими распорядиться.

В белом конверте – завещание на имя Светланы, заверено. Оно дает ей право унаследовать все мое достояние в случае смерти Михаила. Светочку прошу также взять на хранение наш фамильный архив и исторические документы. Оставлять их в пустой квартире считаю опрометчивым.

В большом желтом конверте – доверенность на твое имя, Марик, и все мои документы для похорон. Там же сберкнижка моя и наличные деньги. Думаю, хватит покрыть расходы... и церковный обряд. Надеюсь, не откажешь мне, как лучший друг Миши... Знаю твою порядочность.

Последнее напряжение, длинная речь оставили ее без сил.

– Простите меня, устала очень, – еле слышно заключила Ольга Матвеевна и закрыла глаза, – не забыла ли о чем-то важном?.. Но ничего больше не сказала.

Чувствуя, что теперь ей лучше остаться одной, Марк и Светлана убрали все со стола, заперли секретер, оставив связку ключей на тумбочке у изголовья больной, и бесшумно вышли.

 

Всю дорогу от Арбатской площади до Патриарших прудов Марк шел рядом со Светланой, осторожно и бережно держа на руках конверт с малышом. Он был горд и счастлив, как если бы шел с женой и собственным ребенком. Они почти не разговаривали. Света была подавлена тяжелым состоянием Ольги Матвеевны, предчувствием скорого конца, безысходной неизвестностью о судьбе Миши.

А верный ее оруженосец думал в это время совсем о другом, убежденный в гибели друга, как и все возвратившиеся «афганцы», которые знали Михаила. Даже из плена приходили весточки – работал восточный «беспроволочный телеграф»: пленных обменивали, ими торговали. Вырвавшиеся из пакистанских лагерей рассказывали о тех, кто остался в плену. Словом, прошедшего времени достаточно, чтобы сделать для себя решительные выводы.

Шагая рядом с ней – своей единственной любовью, – с ее ребенком на руках, Марк обдумывал, как ему правильнее, чтобы все не испортить, завести с ней разговор о том, чтобы им пожениться. Эта идея преследовала его с тех пор, как Михаила отправили в Афганистан и Марк осознал, что друг может оттуда не вернуться.

Быстрый переход