|
Дети обучаются быстрее, чем взрослые, а многие просто обеими руками ухватятся за такую блестящую возможность. Какие товары может предложить Закалон? Лошади — что за звери такие? Он недоуменно уставился на собеседника, когда тот принялся объяснять, потом возникли непреодолимые языковые трудности, и в конечном счете оба расхохотались, когда Сиристроу попытался нарисовать на столе лошадь пальцем, обмакнутым в пролитое вино. Потом советник пообещал губернатору, что уже завтра, на этом берегу или на другом, он увидит, как человек едет на лошади со скоростью, больше чем вдвое превосходящей скорость его бега. Если это правда, сказал губернатор, тогда в ближайшие годы Закалону не придется думать ни о каких иных товарах для обмена. Но как думает Сиристроу, если честно, какова торговая ценность этих самых лошадей — со скидкой, разумеется, на издержки по их доставке из Закалона? Они стали прикидывать обменную стоимость вина, железа и разных изделий ручной работы, вроде великолепного платья, вызвавшего восхищение у Сиристроу.
Губернатор крикнул подать еще вина, и слабоумная девушка выполнила распоряжение, чувствуя приподнятое настроение мужчин и сияя улыбкой при виде своего хозяина, такого воодушевленного и счастливого. Сиристроу выпил за Зерай. Губернатор выпил за Закалон. Они поздравили друг друга с успешной встречей и принялись вдохновенно рисовать картины будущего, где люди путешествуют вольно, как птицы небесные, а через Зерай провозят товары со всех концов света. По просьбе гостя губернатор спел куплет песенки, которую исполняли дети на улице, и пояснил, что на самом деле она на ортельгийском — его родном языке — и пропетые строки являются частью песенной игры в кота, поймавшего рыбку. — Но что касается вашего путешествия в Беклу, — спохватился губернатор, возвращаясь к действительности, — дорога между Зераем и Кебином пока недостроена. На протяжении семи лиг она замощена, но на протяжении других восьми представляет собой не более чем извилистую грязную тропу. — Мы справимся, не беспокойтесь. Но мне хотелось бы задержаться здесь до вашего весеннего праздника — День Шеры называется, да? Ваша жена говорила о нем. Рассказала о горящем плоте — в честь владыки Шардика, насколько я понял. Кроме того, полагаю, мне будет полезно встретиться с вашей старой подругой, что должна прибыть на торжество: во время путешествия мне нездоровилось, а ваша жена говорит, что она великая целительница. — Тугинда? — Кажется, ваша жена не упоминала ее… имени. Или это звание? — В ее случае и то и другое. — Она прибудет по той самой недостроенной дороге? — Нет, по реке. Нам повезло, что у нас есть водный путь из северных областей. Провинция наша все еще дикая, хотя уже не такая глухая, как раньше. Там и сям мы основываем поселения, хотя детей никогда не посылаем в опасные отдаленные местности. По пути в Кебин есть детская деревня, вы через нее пройдете. Пока что она небольшая — десять старых солдат и их жены опекают около сотни детей, — но мы собираемся ее расширить, как только земля там начнет давать урожаи побогаче. — Меня удивляет количество детей в вашем городе, — сказал Сиристроу. — Похоже, их здесь очень много — они работают на пристани, я видел, и на строительстве товарных складов. Такое впечатление, что добрых две трети населения здесь дети. — Да, так и есть — примерно две трети. — Значит, они не все потомство местных жителей? — А, так про детей вам еще не рассказали? Ну да, конечно, вы же совсем недавно в городе. Они прибыли сюда из разных уголков страны — из Беклы, Икета, Теттита, Дарая, Ортельги, даже из Терекенальта. Это все дети, по той или иной причине потерявшие родителей или семьи. Боюсь, многих из них просто бросили. |
