— Может быть… — задумчиво протянула Катя.

— Интересно, эта инфекция передается воздушно-капельным путем или только половым?

— Фу, Жанна, ты просто невозможна! — На этот раз Катерина всерьез обиделась на подругу и вскочила из-за стола.

— Между прочим, Жанночка, я тебе хотела одну очень важную вещь сказать, — бросила она через плечо, — именно тебя касающуюся, но раз ты так, то тебе же будет хуже!

— Жанна, ну ты ее действительно задразнила! — вполголоса проговорила Ирина, глядя в спину удаляющейся подруге. — Нельзя же так!

— Не волнуйся, — Жанна отмахнулась. — Ты думаешь, она уйдет? Да она просто пошла к стойке заказать себе еще пирожных!

Жанна оказалась совершенно права. Через минуту Катя вернулась к столу с тарелкой, на которой красовался кусок ежевичного флана и песочная корзиночка с клубникой и кусочками персика.

— Девочки, — жалобно сказала она, — не бросайте меня одну! Вот сейчас кофе выпьем и поедем снова в галерею. А то я утром даже не поглядела, что там осталось, на пепелище.

— Да не трави ты душу! — не выдержала Ирина. — Ведь так от переживаний и заболеть можно!

— Она нарочно на жалость бьет, — заметила Жанна, — чтобы мы ей эту кучу пирожных съесть позволили.

— Лучше быть толстой и здоровой, чем тощей и больной, — философски заметила Катя и в кои-то веки вышла победительницей в споре.

Нынешний день не задался с самого начала.

С самого утра она поругалась с невесткой из-за места в холодильнике. Эта коровища с вечера впихнула свою кастрюлю с супом да так подвинула все продукты, что у Марьи Михайловны опрокинулась банка со сметаной. Сметана, ясное дело, вылилась на невесткину колбасу, и та устроила скандал. Конечно, сын встал на сторону невестки, очевидно потому, что ему не досталось колбасы, а нормальный завтрак сготовить эта лентяйка не может — она, видите ли, опаздывает на работу.

Сам по себе скандал не слишком расстроил Марью Михайловну, собачиться с невесткой вошло уже в привычку, нечто вроде утренней зарядки, даже полезно для здоровья, бодрит.

Огорчало лишь то, что в этот раз невестка сумела оставить за собой последнее слово.

«Мало того, что утром житья не даете, — заявила эта нахалка, — так еще и суп из-за вашего характера все время прокисает!»

И дверью напоследок хлопнула и каблучищами своими по лестнице простучала, что твоя лошадь подковами. А пока Мария Михайловна собиралась с духом, чтобы высказать все, что у нее наболело, вся семья спешно испарилась — кто на работу, кто в школу.

Мария Михайловна пошла на работу неотомщенная, а как только увидела, что дверь в галерее на один замок закрыта, сразу поняла, что сторож проспал. Ему только дай волю, все на свете проворонит! И ведь непьющий вроде, только кофе каждый вечер наливается! И спит от него так крепко, как другие от водки.

Сама Мария Михайловна кофе не любила горький, пахучий, да еще и спишь от него отвратительно, черти снятся.

Так и оказалось, что все плохо, обокрали галерею, вынесли экспонаты. Красивые такие картинки из тряпочек сделаны, а сама художница какая-то странная, волосы разноцветные.

Но за время работы в художественной галерее Марья Михайловна ко всему привыкла, художники — они народ чудной, один другого перещеголять норовят. А дамочку не то чтобы жалко, но уж очень она убивалась, чуть ли не головой о стенку билась. Сторож Сироткин только рукой махал — дескать, что уж так расстраиваться из-за тряпок-то. Тут Мария Михайловна с ним не согласилась — одного труда, сказала, сколько пошло, да времени.