«Как вам сказать... — Корреанос замялся. — Я не угадал ваши намерения. А это именно то, что я хотел сделать давным-давно. Установить в машине новый мощный трансформатор, выбросить к чертовой матери все золоченые завитушки и финтифлюшки, использовать металлопласт вместо стали и, прежде всего и превыше всего — упростить, радикально упростить конструкцию...»

«Луис! — прервал его Марио. — Объявите, что начинается выпуск новой модели. Назначаю вас руководителем проекта. И поддержу вас во всем, что вы намерены сделать».

Лицо Луиса Корреанос осунулось, превратившись в подобие посмертной маски.

«Назначьте себе любой оклад, по вашему усмотрению, — продолжал Марио. — Я буду занят несколькими новыми проектами. Руководить компанией придется вам. С этой минуты вы — босс. Справитесь, как вы думаете?»

«Кончено, справлюсь».

«Делайте все по-своему. Предложите новую модель с такими высокими характеристиками, что с ней не смогут сравниться никакие летательные аппараты конкурентов. Я проверю происходящее на заключительном этапе, но до тех пор вы — босс. А теперь разберитесь с корреспонденцией, — Марио указал на почту, загромождавшую стол. — Отнесите все это в свой кабинет».

Охваченный внезапным порывом, Корреанос подскочил к Марио и пожал ему руку: «Сделаю все, что могу!» Он собрал бумаги со стола и удалился.

Марио наклонился к микрофону: «Свяжите меня с Африканским Федеральным банком... Алло? — на телеэкране появилось лицо банковской служащей. — С вами говорит Ралстон Эбери. Пожалуйста, проверьте баланс на моем личном счету».

Через несколько секунд служащая сообщила: «У вас на счету тысяча двести долларов, господин Эбери. На протяжении нескольких последних дней вы изъяли практически все свои финансовые средства».

«Благодарю вас!» — Марио выключил экран и откинул тяжеловесное тело Ралстона Эбери на спинку кресла; при этом раздалось громкое бурчание — пустота в желудке голодного Эбери давала о себе знать.

Марио ухмыльнулся — мрачно, неприязненно — и вызвал кафе, находившееся в том же здании: «Принесите мне сэндвич с рублеными маслинами, салат из сельдерея и стакан обезжиренного молока».

V

Во второй половине дня Марио осознал, что больше не может игнорировать неизбежную неприятность: ему предстояло познакомиться с семьей Ралстона Эбери. Домашняя жизнь Эбери не могла быть счастливой. Счастливый супруг и отец не бросил бы жену и детей, оставив их в распоряжении незнакомца. Так мог поступить человек ненавидящий, но не любящий.

На столе Эбери стояла фотография в рамке, но Ралстон отодвинул ее в дальний угол — так, чтобы она как можно реже попадалась на глаза, как если бы он ее терпеть не мог. Таким образом, Марио мог заранее оценить внешность жены и детей прежнего владельца своего тела. Флоренс Эбери — хрупкая женщина с узкой талией и тонкими руками и ногами, пышно и безвкусно одетая, выглядывала из-под полей исключительно нелепой шляпки; у нее на лице застыло недоуменное выражение, как у собачки, наряженной в кукольный костюм — она производила довольно-таки жалкое впечатление.

Лютер и Ралстон-младший оказались коренастыми молодыми людьми с туповато-упрямыми лицами, а Клайдия — пухлощеким созданием с капризным, раздражительно кривящимся ртом.

В три часа дня Марио собрался, наконец, с духом, позвонил по домашнему номеру Эбери и попросил консьержа соединить его с Флоренс Эбери. Та ответила слабым, отстраненным голоском: «Да, Ралстон».

«Сегодня вечером я вернусь домой, дорогая», — Марио пришлось сделать немалое усилие, чтобы прибавить последнее слово.