Тут-то и обрывались воспоминания о пути, но начинались воспоминания о свадьбе.

Джейран попыталась вспомнить события еще раз – с того мгновения, как она, спустившись к стремительной речке, омыла лицо и руки. Получалось все то же – шумное застолье, потому что тихих Фатима не любила, и нерасседланные верблюды, и вдруг – лицо хитрой старухи и ее льстивые слова…

И тут Джейран услышала голос!

Сперва ей показалось, что голос померещился. Однако он возник снова, и исходил из-за кустов, покрытых невиданно большими розами, и был полон неподдельного восхищения.

– Это было лучше красных верблюдов!.. – повторил он мечтательно. – Клянусь Аллахом!..

Джейран подкралась к кусту и осторожно раздвинула ветки.

На небольшой поляне, разметавшись по ковру, лежал юноша лет пятнадцати, еще безбородый и с едва пробившимися усиками. Он, как только что Джейран, никак не мог перейти из сна в явь. Одет юноша был довольно легкомысленно – в одну лишь тонкую рубаху по колено, правда, в весьма дорогую, вышитую рубаху. Меховое одеяло он скинул во сне, и неудивительно – солнце, поднимаясь, вовсю припекало, а полянка была открытая.

– Это было лучше красных верблюдов… – повторил он и в третий раз, садясь и открывая большие черные глаза.

Тут юноша увидел Джейран.

Она растерялась и, раз уж рядом не случилось изара, прикрыла лицо рукой, хотя проще было бы отпустить густые ветки.

– Ты не гурия! – убежденно сказал проснувшийся. – Ради Аллаха, скажи, о девушка, куда ушли гурии в зеленых платьях? И вернутся ли они?

– Разве ты бесноватый? – в немалом изумлении спросила Джейран. – Прекрасные гурии по воле Аллаха живут в раю и ублажают праведников! Где рай и где ты, о несчастный?

– Я в раю, о девушка, и ты тоже, – отвечал он. – Должно быть, ты не заметила, как умерла и как твою душу перенесли сюда. Если же это – не рай, то каков тогда рай? Не гневи Аллаха, о девушка, и скажи мне, куда скрылись гурии, ласкавшие меня всю ночь!

– Рай? – Джейран покачала головой. – Прежде, чем попасть в рай, нужно умереть, о господин. Я же еще не умирала!..

Тут она замолчала, ибо все то, что произошло с ней, воистину было похоже на смерть. Она безболезненно покинула один мир и оказалась в другом. Хотя и не думала, что это случится так рано.

– Почему же я не сидела у райских врат? – вдруг спросила она. – Почему не видела райского стража Ридвана с его огромным мечом? И за что Аллах был так добр, что взял меня сюда без всяких страданий?.. Я ведь никаких милосердных дел не совершила!..

– Я не знаю, потому что сам я тоже не видел Ридвана, – сообщил юноша. – Подойди, сядь сюда. Я всего-навсего ученик брадобрея, и еще вчера мой хозяин брал меня к больному, которому нужно было пустить кровь, и я держал тазик, куда стекала кровь, и неловко поставил его, и забрызгал занавеску. Поэтому хозяин, когда мы вернулись домой, побил меня, и запер в чулане, и ночью я умер…

– Откуда ты знаешь это, о господин?

– Если человек засыпает в грязном чулане, а просыпается в прекрасном саду, и гурии служат ему, торопясь подать воду для умывания и сладкий рис на завтрак, если человек засыпает в дырявой рубахе, а просыпается в шелковой, и на нем шаровары из дабикийской ткани багдадского покроя, которые он до сих пор видел лишь на богатых людях, то что же это, как не смерть и рай, о девушка? Кстати, ради Аллаха, скажи, ты не видела моих шаровар?.