– Со мной произошло нечто похожее, – сказала Джейран, выходя из-за куста и опускаясь на ковер. – Я умерла на стоянке в пути, а оказалась в прекрасной комнате, одетая вот в это платье… Скажи, о господин, а гурии, которые приходили к тебе, были в изарах?

– Нет, конечно, для чего гурии изар? – спросил юноша. – Это в грешном мире женщины должны закрывать лица, чтобы не смущать правоверных. А в раю…

Он задумался, соображая, и вдруг хлопнул в ладоши.

– В грешном мире они закрывают лица, чтобы правоверные избежали греха, а сюда-то попадают одни праведники, о девушка! – воскликнул он. – Так что о грехе и речи уже быть не может!

– Разве ты – праведник, о господин? – ушам своим не поверила Джейран.

– Я сам спросил о том же гурий, и они мне ответили вот что. Они сказали – Аллах лучше знает! И раз ты здесь, то такова была воля Аллаха! – с торжеством заявил юноша. – Выходит, и ты тоже – праведница. Только я слыхал, что все женщины, достигшие рая, становятся прекрасными гуриями…

Он замолчал.

– А со мной этого не случилось, – продолжила его мысль Джейран, немного обиженная, но вдруг она заметила, что и юноша – не прекрасный ангел. Одно плечо у него было выше другого, и под вышитой золотом рубахой торчал остренький горбик.

– Но ведь и тебя оставили в твоем прежнем виде! – с недостойным праведницы злорадством сообщила она юноше.

Юноша пошевелил плечами, ощупал себя – и убедился, что в рай он попал вместе с горбом.

– Что же это значит, о девушка? – растерянно спросил он. – Неужели это бедствие будет сопутствовать мне вечно?..

– Я не знаю, – отвечала Джейран. – Ты видишь, и мое лицо не изменилось. Наверно, в раю все устроено по таким законам, о которых нам не говорили. И все же праведникам живется неплохо…

Она обвела взглядом милую полянку, и ковер, и меховое одеяльце, и цветы. Никаких шаровар она не обнаружила. Очевидно, шалости с гуриями начались где-то в другом месте. И оказалось, что вовсе незачем было выбираться сюда через колючий куст. Прямо к разостланному ковру вела посыпанная песком дорожка, и на ней были выведены узоры из пересекающихся полос, и узоры были попорчены следами, но не человеческих ног. По дорожке прошлись туда и обратно небольшие копытца.

– Что это, о господин? – удивилась Джейран. – Кто приходил к тебе ночью?

– Гурии, о девушка, – с немалой гордостью сообщил юноша то, что она уже слышала.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что твои гурии были с копытами, о несчастный? – возмутилась Джейран. – Гляди сюда, о бесноватый! Гляди!

– Чьи это следы? – удивился возлюбленный чернооких гурий.

– Я очень хотела бы, чтобы это были верблюжьи копыта! – воскликнула Джейран. – Но даже такой бестолковый горожанин, как ты, знает, что верблюжье копыто вчетверо больше этого следа! Это и не конь, и не ишак…

Она вскочила с ковра, по траве подошла к следам и присела на корточки.

– Я бы сказала, что это молодая коза или козленок… – пробормотала она.

– Это козленок, о девушка! Только не спугни его…

И впрямь, на тропинку вышла небольшая белая козочка с вызолоченными рожками и направилась прямиком к ковру. Когда она прошла мимо Джейран, девушка ощутила аромат дорогих курений. Очевидно, райских коз лишили их скверного запаха.

Козочка ткнулась губами в протянутую к ней руку.

– Она просит угощения… – растерянно сказал юноша.