— Вот видишь? — на пленного никто и не думал смотреть. Общались через него, словно через пустое место. — Всегда любил работать с профессионалами. Ребята знают, что все равно все расскажут. Вот и берегут шкуру.

— Воды…

— Хер тебе, — отмахнулся высокий от застонавшего пленника. И продолжил, все так же обращаясь к чернявому. — Иному и железа на известное место не надо. И крысу в кувшине на брюхо не посадим. Про щепки под ногти я вообще молчу, — он взял со стола клещи, и начал рассматривать железку в неверном свете лампадок. — Лучше забьем ему кочергу в задницу. И будем калить помалу…

Чернявый пожал плечами и неожиданно повернулся к ромею.

— Ты думаешь, тебя ждет та ерунда, о которой говорит Вашко? — он криво усмехнулся. — Ты глуп и наивен. Чтобы так легко отделаться, тебе надо было пойти, нет, побежать к Вукомилу и рассказать всё, что знаешь. Но делать это следовало позавчера. Когда у твоей обоссаной морды за спиной не было убитого русина. А сейчас о дыбе и щепках ты будешь мечтать. Как и о кочерге. О смерти я даже не говорю. Ты проживешь очень долго. А когда наконец сдохнешь, твой христианский Ад покажется тебе раем после такой жизни…

Книга

«У хорошего разведчика воображение должно выключаться по первой необходимости. Ираклий был хорошим разведчиком, сумевшим продержаться нераскрытым почти десять лет. Но отключиться не удалось. Ненависти в том подвале скопилось столько, что она на хрен сломала все выстроенные ромеем психобарьеры. А потом пришло время действия. За прошедшую тысячу лет прогресс сильно продвинулся в пыточном мастерстве…

Через пару часов Серый знал всё. А через четыре, знали и Вукомил с Игорем. Не всё, конечно. Большую часть. Например, тех, кто входил в ромейскую и хазарскую агентуру. Большинство каналов связи. Кодовые слова и шифры. Пока и этого было достаточно…

Оставшееся пришлось выложить достаточно скоро. Просто потому, что Изяслав почти сдержал обещание. Ромей остался живым. Не сказать, правда, что целым. Но ходить, к примеру, он мог. И с женщинами могло получиться при определенной доле везения. Даже уши с носом остались на своих местах. Ираклий был сломан морально. Он жил и мечтал о смерти. Говорить и писать не разучился, а значит, был годен для двойной игры, тем более что она оказалась четверной. Ушлый монах кому только не скармливал сведения. Жаден оказался.

Жадность ромейско-хазарского шпиёна работала на нас. Игра получалась настолько сложной… Хотя нет, не слишком. Просто мы не знали Киева, его жизни, его реальностей. Ни мы, ни люди Буревоя, приданные посольству. Изя пошептался со Звягой и отправился к Вукомилу. Играть предстояло вместе.

Гибель Заслава отразилась на всех. В нашем посольстве умолкли шуточки, Галка постоянно ходила с зареванными глазами. „Стрибоговы дети“, вечно ругавшие нашего медведя за спиной, и, как выяснилось, любившие его, как второго отца, тренировались с жутким остервенением. К ним постоянно присоединялись всё новые и новые гридни из дружин и Светлена, и Игоря. Князья не протестовали. Наша выучка была нужна в каждом подразделении.

В Кордно Неждана получила предложение от Буревоя и неожиданно ответила отказом. И не из-за уже имевшихся у скрытника двух жен. Их она конкурентками не считала. Сестренка выкатила условие: свадьба будет в Царьграде. Точнее, на развалинах. „Сказала: „Так, чтобы щит прибить было некуда, — писал скрытень. — И чтобы крови минимум по щиколотку. Во всем городе“. И что теперь делать?“ Посоветовать влюбленному было нечего. Только брать Царьград. И надеяться, что к этому моменту невеста успеет немного остыть.

Сестренка тоже написала. Она носилась с идеей создания отряда „сестер Мокоши“.