Вот так она говорила - спокойно, уверенно, а я смотрел на Анну Егоровну и думал: "На таких женщин обращают внимание на улице, оборачиваются вслед, хотя красивой ее не назовешь. Значительная она. Крупная. Моложавая. Голову несет высоко".

Анну Егоровну не первый год интервьюируют, она привыкла к славе и любит свою известность и почет, которыми давно окружена.

- Самое лучшее в нашей работе то, что в конце концов получается. Пришла на голое место, на свалку или болото, а уходишь, оставляя дом, квартал, бывает, целый город. Меня лично такая жизнь волнует, и привыкнуть к этому волнению я не могу.

Чтобы не спугнуть Анну Егоровну - никто не любит шмыгающих по бумаге карандашей, - я ничего не записываю, только повторяю про себя: "Значительность результата, значительность результата, значительность результата..."

- И ответственность у нас как нигде. С любой точки поглядеть - кругом ответственность! Вот пример: Эйфелева башня с 1889 года стоит. А паспорт у нее был только на двадцать лет оформлен, до 1909 года, выходит. А она стоит...

Помедлив, прищурившись, не глядя мне в глаза:

- Лично вас обижать не хочу, но скажу: написал человек что-то не так, вам укажут, подправят и никаких следов, а вот Останкинскую телевышку не очень-то отредактируешь...

Последний пример Анны Егоровны задевает меня, но я не возражаю. Молчу, потому что высоко уважаю наивную веру людей в абсолютную исключительность того дела, которому они служат.

Пожалуй, вот здесь надо представить Анну Егоровну Преснякову читателю. Кто она, эта женщина из Владимирской губернии? Бригадир отделочников, депутат Верховного Совета, известный и уважаемый строитель.

Особенность, которую нельзя не заметить с первого же знакомства, Преснякова с удовольствием и знанием дела рассуждает о предметах, выходящих далеко за рамки ее бригадирского заведования. Это характерно!

И здесь полезно сделать отступление: кто хочет подняться над мастерком, над пилой или зубилом, может подняться. Пожалуйста, возносись при полном одобрении всей системы, управляющей нашей жизнью...

А кто бормочет: "Куда нам, мы люди маленькие!" - так это бесхарактерность, это лень пылит пустыми словами, прикидываясь пострадавшей.

Незаметно я дохожу до конца асфальтированной площадки и, остановившись около круглой беседки, раздумываю, идти дальше, к Нескучному саду, или вернуться?

Возвращаюсь.

И велю себе не отвлекаться.

Вспоминаю, что было потом.

Потом я попросил Анну Егоровну рассказать, как начиналась ее столичная жизнь.

- Ну приехала я, значит, в рай этот, а куда деваться? Жилья нет, специальности нет. Или на стройку, или в домашние работницы подаваться. Некоторые девчонки охотно тогда в домработницы шли. Они как рассуждали? На стройке работа грязная, не легче, чем дома, в деревне, была, а кругом все те же сельские... Пусть в чужой семье и не сладкое житье, зато можно свести знакомство с настоящими городскими. А там, обвыкнув, поживя, глядишь, и замуж выйти.

Анна Егоровна тех девочек не осуждала, но для себя сразу решила: в чужую семью не пойду. Выбрала стройку. Работать начала подсобницей. Жила в общежитии.

- Не скажу, чтобы я в те годы часто плакала. От рождения характер у меня не плаксивый. Но, если честно признаться, другой раз просто выть хотелось. Ни знакомых, ни родных, пойти куда, не в чем. Пока приоделась, обулась, городской вид приобрела, год почти прошел. Вот тебе и рай! А еще я старалась хоть сколько-нибудь денег скопить, от самой себя гривенники прятала.