Фотография с автографом и две тысячи четыреста пар темных носков были незамедлительно доставлены в дом, расположенный в том районе Куинса, где обычно селятся представителя среднего класса.

Когда Чиун увидел фотографию с продиктованной им когда то надписью, о чем он успел уж забыть, из его старческих глаз выкатилась слезинка.

– Чем знаменитее, тем они добрее, – сказал Мастер Синанджу.

Позднее он поделился этим наблюдением с Римо, но тот не проявил никакого интереса. Он собирался к инспектору Уильяму Макгарку, чтобы выйти на что нибудь конкретное, и даже не поинтересовался, откуда у него в спальне взялись 4800 черных носков.

Глава 11

Однако инспектора Уильяма Макгарка в полицейском управлении не оказалось. Он находился в это время на окраине Манхэтена, в старом здании на углу Двадцатой улицы и Второй авеню, где когда то располагался тир городского полицейского управления. Теперь на первом этаже был магазин одежды, а вход с лестничной площадки на второй этаж закрывала массивная двойная стальная дверь с небольшой табличкой – «РЩ». За дверью находились старый гимнастический зал и тир.

Несмотря на наличие кондиционеров, помещение тира было пропитано пороховым дымом. Но кондиционеры и звукопоглощающее покрытие стен были не единственным новшеством в старом тире. Главное состоим в том, что теперь не существовало разграничительных линий для стрелков с мишенью на каждой полосе огня, а в конце тира была установлена одна единственны мишень, и стреляли теперь не из револьверов, а из автоматов.

– Хорошо. Теперь еще раз. Я говорю «массированный огонь», имея при этом в виду не стрельбу веером от бедра и не прицельный огонь одиночными. Короткими очередями изрешетить чучело. Изрешетить! – крикнул Макгарк, показывая рукой на темную, в человеческий рост, мишень. – Теперь внимание! Не будем стрелять на счет «три!» или когда вам заблагорассудится. Открывайте огонь по щелчку вот этой штучки.

Макгарк показал детскую игрушку щелкунчика в виде лягушонка, обойдя шеренгу стрелков, чтобы всем было видно. На нем были серые брюки и голубая рубашка. Лоб в испарине, но на лице довольная улыбка, казалось, говорившая: вот она – сила, способная оправдать свое предназначение.

– Итак, слушать! – крикнул Макгарк.

Три полицейских встали полукругом приготовились к стрельбе. Прошло три секунды, десять, двенадцать. Щелчка не было.

Макгарк по прежнему стоял с щелкунчиком в руке, наблюдая за полицейскими. Тридцать секунд. Сорок пять. Один из полицейских вытер взмокший на спусковом крючке палец. Другой облизал губы и посмотрел на Макгарка. Минута. Минута и десять секунд. Третий стрелок опустил автомат.

Две минуты. Стволы всех трех автоматов были обращены к полу, а три пары глаз – на Макгарка, который, казалось, ничего не замечал.

– Эй, когда же вы наконец щелкните этой штукой? – крикнул один из полицейских.

– Что? – спросил, подавшись вперед, Макгарк, словно он не расслышал вопроса.

– Я спросил когда вы…

В этот момент раздался щелчок и один из полицейских открыл бешеную пальбу из автомата. Двое других поспешили последовать его примеру, осыпая пулями стену на почтительном расстоянии от мишени.

– Ладно, все! – прокричал Макгарк. – Прекратить огонь! Прекратить огонь!

Последний одиночный выстрел пробил небольшое отверстие в чучеле мишени, и настала тишина. Макгарк покачал головой и медленно, как бы нехотя вышел за огневой рубеж в зал и встал перед полицейскими.

– Вам троим предстоит стать командирами, – начал он, все еще качая головой. – В скором времени, когда у нас прибавится народу, вы будете учить своих подчиненных.