Он открыл дверь и ступил за порог. Тесная комната едва вмещала двуспальную кровать, пару стульев, комод и умывальный столик. Новак поднялся ему навстречу, напряженно вглядываясь.

– Вольно! – произнес Эверард на английском. – Сколько раз повторять, что мне не нужна европейская страсть к порядку.

Дородная фигура чеха вздрогнула.

– Сэр…

– Минутку!

Они вызывали Джека Холла хотя бы раз каждые сутки, давая знать коллеге, что у них все в порядке. Этот сеанс связи сегодня был первым для Эверарда, когда он мог открыто поговорить с Джеком. Новак несколько раз попадался на том, что связывался с Джеком, не заметив присутствия посторонних. Они хоть и бросали на него странные взгляды, но не вмешивались. Им, верно, казалось, что иностранец выполняет религиозный ритуал, которых существовало несчетное множество. Эверард вытащил медальон, висевший на цепочке под одеждой, поднес его к губам и нажал кнопку.

– Докладываю, – произнес он. – Вернулся во дворец. Пока никаких новостей, не везет. Держись, старина!

Какая тоска вот так ждать, но жизнь ковбоя приучила Холла к терпению.

Эверард не знал, каким образом столь маленькое устройство могло работать на таком большом расстоянии. Некий квантовый эффект, полагал он. Эверард выключил прибор, сберегая энергоблок, и спрятал его на груди.

– Порядок, – сказал он. – Если хочешь быть полезным, сделай мне бутерброд и налей стаканчик. Я знаю, у тебя припрятано.

– Есть, сэр!

Новак явно нервничал. Из‑за пазухи он вытащил каравай хлеба, сыр, колбасу и глиняную бутылку. Эверард жадно схватил ее и, откупорив, сделал большой глоток.

– Да это же розовое вино! – проворчал он. – А пива у тебя не найдется?

– Я думал, сэр, вы уже знаете, – ответил Новак, – что в этой эре итальянцы не в состоянии сварить приличное пиво. К тому же нет холодильника.

Новак достал нож и начал резать закуску прямо на крышке комода.

– Как прошел день?

– Забавно, в напряжении, с пользой для кругозора. – Эверард нахмурился. – За исключением того, черт побери, что я не обнаружил ни одной стоящей детали. Воспоминания, но не настолько давние, чтобы предположить, где и когда произошел поворот. Еще неделя, а потом пошлем все к черту и двинем на базу. – Он сел на стул. – Надеюсь, ты не очень скучал?

– Совсем наоборот, сэр. – Новак поднял взгляд. Широкое лицо его насторожилось, голос сделался хрипловатым. – Мне кажется, я раздобыл важную информацию.

– Что?! Говори!

– Я больше часа беседовал с синьором Джакомо де Мора.

Эверард присвистнул.

– Ты? Слуга, почти никчемный человек, черт тебя побери!

Новак, казалось, был рад, что руки у него заняты.

– Я сам изумился, сэр. Один из главных советников императора, его главнокомандующий в сражениях с монголами, личный посол Фридриха к королю Англии и… В общем, он прислал за мной, принял наедине и был непритворно дружелюбен, учитывая разницу в нашем происхождении. Сказал, что хочет узнать по возможности все о других странах, что рассказанное вами, сэр, очень интересно, но простые люди тоже видят и слышат часто такие вещи, которые не замечают их хозяева, и поскольку у него выпало сегодня свободное время…

Эверард кусал губу. Он чувствовал, как ускорился его пульс.

– Не уверен, что мне все это нравится.