— Да не понадобится сегодня никакая молва, — объяснил Смотритель. — Кто помнит этот памфлет? Вы помните, я его проглядел… ну еще с десяток интересантов. Если спросят: про Потрясающего там сказано или нет — рьяно сопротивляться не станем, но и подтверждать не поспешим. Не знаем мы. Не помним точно. А вот потомки, у которых живых свидетелей рядом не будет, спросить не у кого — они пусть ломают голову над совпадением прозвищ или псевдонимов. Они-то, потомки, никогда не смогут узнать, что и когда играл Бербедж, как, впрочем, что когда сочинил Потрясающий Копьем. Или наш Уилл. Последнее, как я говорил, — наша забота: никаких документов не оставлять… А тут — недвусмысленный намек. Вполне документальный, потому что — книга, а на ней — дата… Оно очень нам на руку, это совпадение. Оно отлично работает на Игру.

— Что все-таки значит — «никаких документов»?

— Документы с прямыми указаниями на авторство нашего друга. То есть на правдивость, документальность Мифа. Письма Генри, к примеру, отправленные Роджеру или Фрэнсису, где есть точная дата и говорится: «Вчера смотрел новую пьеску Потрясающего Копьем. Какой молодец этот Уилл Шекспир!» Или какая-нибудь заметка какого-нибудь Мереса, где он называет автора Уильямом Шекспиром, а не Потрясающим Копьем… Ничего этого не должно сохраниться, но еще лучше — ничего этого никто из нас никогда не должен написать. Если говорить о прямых указаниях, то они должны указывать только и единственно на Потрясающего Копьем. Пусть будут статьи о его творчестве, где пьесы Уилла… перестаньте кривить рожи, я обещал вам доказательства!.. где его конкретные пьесы будут отданы Потрясающему. Пусть будут стихи о нем и о его, например, поэзии… вы же читали сонет?.. сегодня я передам вам еще три, три новых. Пусть будут, наконец… и это надо побыстрее организовать… печатные высказывания известных Англии людей… Ричарда Барнфилда, например, или Уильяма Ковела, или Джона Уивера… да есть имена, есть люди, вы всех знаете!., пусть они восхищаются сладостным стилем Потрясающего… Вот, кстати, удачный термин: сладостный стиль. Чем плохо?

— А рукописи пьес? — спросил Бедфорд. — Они-то уже есть и еще будут, надеюсь. Ведь с чего-то ваши переписчики снимали копии… Что с ними, с рукописями, делать? Уничтожать? А может, лучше издавать в виде книг?

Смотритель решил подумать. Ну трудный вопрос задал новый Игрок, ну не готов граф Монферье ответить с ходу. Но ведь ответит, ответит, потому что идея Игры — его идея, так кому ж не знать ответ на любой вопрос партнеров?

— Хороший вопрос, Эдуард, — разродился наконец граф Монферье. — Уместный. Книги надо издавать, тут — без сомнений. Но не по рукописям, а по записям спектаклей на слух.

Для начала давайте наймем какого-нибудь человечка, владеющего умением быстрого письма… я бы назвал это умение stenografia от греческого stenos, то есть «узкий», «компактный»… чтобы этот человек записал текст «Укрощения» прямо с премьеры. И издадим. Под титулом Потрясающего Копьем.

— Но позвольте, — в ужасе вскричал Бэкон, — там же будет половина отсебятины! Разве вы не знаете, как актеры перевирают текст? Особенно — на первых спектаклях. То, что мы издадим, будет иметь мало общего с тем, что мы прочитали.

И отлично! — Смотритель тоже повысил голос — но с радостью. — Еще одна загадка для потомков, даже совсем близких, завтрашних, а уж о дальних я и не говорю. Ведь в конце концов, когда у Потрясающего Копьем наберется достаточно пьес, мы соберем их в роскошное издание in folio и объявим: вот — Канон.