Поглядев на эту огорчительную картину, Петя отправился «пастись» — в ближней окрестности он уже всё изучил, по большей части, на вкус. Так что сегодня тут искать было решительно нечего. Поэтому потопал к приличных размеров участку, расположенному примерно в километре. Вернувшись, заметил, как от его сооружения стремительно ретировалась мышь…

«Что она здесь забыла?» — подумал с недоумением. И, разумеется, подошёл посмотреть — на дне ямки явственно была вода, которую мальчик тут же выпил, осторожно втянув в себя губами. Чуть тепловатая — уже нагрелась. С привкусом глины — видимо, муть осела пока не до конца. По всему выходит — для сбора добытой влаги требуется больше времени, чем он ожидал. И совсем не помешает, если воды станет больше.

В следующие дни сбор камней и укладка их в пирамиду стали основным занятием. Терпеливые поиски, выкапывание погрузившихся в грунт обломков, чистка их пучком травы, переноска и установка на месте — несколько соток прилегающей территории пришлось терпеливо обработать таким образом. Постройка, между тем, прирастала медленно. Чем больше она становилась, тем незаметней делалась прибавка после целого дня трудов. Огорчало ещё и то обстоятельство, что количество воды, собиравшейся в ямке, от этого не делалось больше. Вернее, не настолько больше, насколько увеличивался размер устройства. Всего лишь несколько глотков к вечеру оставалось недопитыми. Чтобы она меньше нагревалась под лучами солнца и не слишком быстро испарялась, Петя прикрывал ямку плоским камушком.

Трудился он упорно, делая перерывы только для приёма пищи, для чего отлучался в сторону одного из заросших травой участков, где выискивал зёрнышки злаков, жевал листики, пробовал на вкус стебли и корешки. Потом часок-другой лежал в тени своего укрытия, занимаясь плетением из соломки, а к вечеру опять принимался ворочать камни. Возможность сделать глоток воды как только организм начинает испытывать потребность во влаге, воспринималась как великое удобство и искренне считалась великим шагом к обустройству на этой неприветливой территории.

Ноги, привыкшие к ходьбе босиком, теперь переносили Петю на любые расстояния и как будто сами выбирали места, куда ступить. Поэтому он без особого напряжения, в процессе поиска и приёма пищи, обошел ближайшие низины и нигде не отыскал ни озерца, ни родника, ни даже болотца. Встречавшиеся время от времени старые коровьи лепёшки вызывали недоумение: неужели эти крупные копытные довольствуются влагой, содержащейся в съеденных растениях. Как-то непривычно так полагать — скотина и водопой накрепко срослись в его представлениях, словно неразделимые части единого целого.

Чтобы расширить зону поиска, он соорудил из камней заметную издали пирамидку на самой верхней точке ближней к дому возвышенности — иначе был шанс промахнуться на пути назад, если отойдёт далеко. Окрестные долины походили друг на друга, словно близнецы — отличить их было трудно.

Расширение зоны поисков не дало результата — источника воды найти не удалось… Оставалось предположить, что, если и есть где ручей, то до него многие десятки километров в неизвестном направлении, но жвачные это место знают и способны, время от времени, домчаться дотуда. Кстати, само стадо он видел только один раз, причём издалека с одной из высоких точек.

На этот период выпал настоящий прорыв в плетении из соломки. Петя открыл для себя возможность расплющить соломинку между двумя камнями и высушить в виде ленточки. А, если потом её размочить, ещё раз сплющить и опять просушить, то получается достаточно гибкая полоска, охотно подчиняющаяся пальцам плетельщика.

Размачивал он эти заготовки на краях глиняного поддона рядом с водосборной пирамидой — по утрам они замечательно увлажнялись.