Еще нашел стебельки другого вида — которые сохраняли упругость и форму в том виде, в каком высыхали, хотя мокрыми почти не пружинили и даже в какой-то мере сгибались в нужных местах — оставалось лишь зафиксировать их такими для просушки, ограничив камушками. Первое удачное изделие, сработанное в этой технике, должно было стать сомбреро, но получилось островерхим колпаком с широкими полями. Не зная, как закрепить кромку головного убора, Петя потратил для этого всю ранее имевшуюся у него верёвку, раскрутив её, разобрав на пряди и свив новые, более тонкие шнурки, которыми и простегал края.

Вторая попытка прошла легче, да и замысел был проще — коническая чаша, в которую удобно было вытряхнуть зёрнышки из колосьев. Для оформления её кромки очень удачно придумал выплести по краю плоскую косицу, куда отлично спрятались концы каркасных соломин. Начиная с этого момента в технологиях изготовления нужных вещей из соломки произошёл настоящий прорыв — пелерина, закрывающая плечи и верхнюю часть торса, превосходно проиллюстрировала этот факт.

Полуденное солнце в разгар дня оказывалось всё выше и выше. Подрастали и травы — если в момент прибытия они дотягивались только до колена, то теперь нередко доходили до пояса. Количество зёрнышек, легко вытрясаемых из колосков, заметно возросло, а скорлупки, покрывающие их, теперь отделялись охотней. Не заметить происходящие изменения было невозможно, и Петя решил провести систематические наблюдения за дневным светилом. Он построил астрономическую пирамиду.

Теперь, имея размоченную глину, сложил ассиметричную пирамиду, северное ребро которой было почти вертикальным, а остальная часть конструкции просто служила опорой для этого элемента — она плавно поднималась в сторону главной кромки, клиновидно сужаясь, по мере увеличения высоты. Живи он в более благоприятных местах — просто захлестал бы в землю кол и измерял длину его тени. Но судьба занесла Петю в крайне неудобное место…

Первые же наблюдения показали, что полуденная тень с каждым днём становится короче — то есть завершается астрономическая весна, что примерно соответствует началу календарного лета. Скорость, с которой светило поднимается над горизонтом, с каждым днём становится меньше — то есть дело приближается к летнему солнцестоянию — моменту, когда удобно определить географическую широту места. Если помнить, на какой угол наклонена Земная ось… Петя помнит — двадцать три градуса. Отнять эти градусы от угла, на которое солнце не доходит до зенита в полдень самого короткого дня… или прибавить? Задумался, напрягая пространственное воображение — совсем мозги закисли в этой дикости.

Насыпав и разровняв новую глиняную площадку, мальчик начертил окружность, принялся делить её на градусы и соображать, какими действиями перенести угол, под которым падает тень вершины пирамиды на плоскость — пора, пора уже пробуждаться разуму, загнанному в самые дальние закоулки сознания ужасом от пережитого.

Ведь сначала он умер. Умер, осознав неизбежность гибели буквально за мгновение до того, как это произошло — ну, не дурак, понял, что случилось бы с телом после соударения с бетонным столбом на скорости около сотни километров в час. Собственно, смерть настигла его уже после того, как мысленно он распрощался с этим миром и был готов уйти в небытие… как-то быстро это получилось. Мигом сообразил.

Но так легко отделаться ему не удалось — он вовсе не умер, а очнулся в месте, где нет ни воды, ни пищи, ни укрытия, ни топлива. Тут даже отсутствуют крупные хищники — им попросту нечем питаться. Вот, скажем, тот же знаменитый Робинзон Крузо, оказавшийся в одиночестве, зато с кучей барахла. Кажется, даже шейные платки у него имелись, не говоря о ружье и порохе… а его, Петю, обобрали до последней нитки, не снабдив ни попугаем для общения, ни кошкой, которую можно было бы хотя бы погладить.