Возникает вопрос: кто же на самом деле возглавляет гуманистов? Ведь если у «Меркурия» несколько лиц, значит кто-то должен стоять у руля. Несмотря на заверения принца-консорта, из этих доводов следует, что нам еще предстоит увидеть гуманистов — или якобы безликого зачинщика этого движения.

В покоях было светло и просторно, когда Мина провела королеву через двойные двери. Жестом отослав служанок, она поприветствовала кивком головы единственную в комнате потенциальную противницу, герцогиню Балтимир.

Леди Балтимир не отрываясь смотрела на красный отпечаток на щеке королевы.

— Ваше величество, не желаете ли чаю? Что-нибудь…

— Можете быть свободны. — Мина говорила максимально ледяным тоном. Балтимир только щедро сдобрит чай опием. — Нам с королевой необходимо переговорить.

Леди Би вскинула подбородок.

— Выше величество…

— Вы ее слышали, — прошептала королева. При свете дня отчетливо виднелись залегшие у нее под глазами темные круги.

Кивок головы от противницы противнице, и леди Би удалилась, захлопнув за собой двери.

Внезапно у Мины будто отнялся язык. Она резко опустила плечи и часто-часто задышала.

— Ваше величество…

— Прошу. Не надо. — Королева устало подошла к туалетному столику, села и уставилась на свою щеку в зеркале. Она осторожно поднесла облаченные в перчатки пальцы к проклятущей отметине.

Ладонь у Мины закололо, словно в плоти отозвалось эхо удара. Шурша юбками, герцогиня пересекла роскошные ковры. Если бы только она отказалась передавать письма. Этого бы не случилось, и королева…

При одном взгляде на нее у Мины защемило сердце. У королевы был совершенно опустошенный вид, она больше походила на робота: двигается, дышит, говорит, но сама отсутствует. Подчиняется чужой воле.

— Мне пришлось это сделать, — прошептала Мина, поймав свое отражение в зеркале позади королевы. Она погладила подругу по бледным плечам и легонько сжала. — Ты ведь понимаешь. Нельзя было позволить ему узнать…

— Это правда? — Из зеркала на Мину смотрели безжизненные глаза. — То, что он сказал про Мандерли? Что его убил Дьявол Уайтчепела?

«Мандерли». Только королева называла его по имени. Какое-то чувство стиснуло грудь, да так там и осело. Из всех выпавших на долю королевы несчастий это было самым страшным.

— Отчасти. Он мертв. Я все видела. — И не вмешалась. — Но убил его не Блейд. Это случилось прошлой ночью в Венецианских садах, когда я собиралась передать ему твою записку.

По щеке королевы покатилась одинокая слеза.

— Кто?

— Соколы. — Мина опустила голову, большими пальцами поглаживая плечи королевы. — Я не могла вмешаться. Я сама едва оттуда выбралась, хоть и изловчилась вернуть записку…

— Мою записку. Вот почему он погиб. Он ведь погиб из-за меня, да?

Ответить на такое было невозможно, хоть Мина и попыталась, даже разлепила губы. «Конечно нет». Но она сама не до конца верила в эти слова. Мина взяла на себя часть вины, когда позволила ухаживаниям перерасти в нечто большее. С ее уст не слетело ни слова, и лицо королевы исказило такое выражение, какого Мина прежде ни разу не наблюдала: смесь ярости, горя и полного опустошения.

Одним махом подруга скинула со стола флаконы духов. Мина попыталась поймать их, воскликнув:

— Алекса!

Очередной взмах смел еще больше бутылочек, серебряная щетка полетела в другую сторону.