Доминик сорвал с себя галстук и пиджак и бросил их на кресло в фойе. Он вошел в гостиную, расстегивая пуговицы на рубашке и закатывая манжеты рукавов.

Правда заключалась в том, что маркиза не посмотрела бы на него дважды, если бы она не лишилась своего состояния.

Доминик бросил лед в стакан, открыл бутылку и налил себе виски. К этому вкусу он пристрастился, проведя пару лет в Соединенных штатах, хотя он редко позволял себе такое удовольствие. Ему все время была нужна ясная голова.

Кроме того, в детстве он слишком хорошо узнал, что алкоголь делает с людьми.

Доминик вышел на террасу и посмотрел на расстилающийся перед ним Центральный парк, зеленый оазис среди бетонной пустыни многоэтажек. Он поднял стакан к губам и после первого же глотка почувствовал, как тепло разливается по его телу.

Горько-сладкая правда заключалась в том, что, если бы состоянию дель Веккио ничего не угрожало, если бы он встретил Арианну при обычных обстоятельствах и они полюбили друг друга, старуха бы весь мир перевернула, чтобы этот брак не состоялся.

В его венах не текла голубая кровь, но зато был солидный счет в банке. Это многое значило для таких людей, как дель Веккио.

Доминик поднес стакан к губам и нахмурился, поняв, что тот пуст. Он вернулся в гостиную, налил себе второй, а вскоре опорожнил и третий.

К тому времени, как пошел спать, он мог думать только о том, как завтра, глядя в глаза Арианны, он скажет ей, что юристы уже подписали все необходимые бумаги, чтобы отменить их договор.

Ему определенно не нужна была «Шелковая бабочка». И уж конечно, ему не нужна была Арианна.

Он скажет ей об этом. И насладится выражением ее лица, когда она узнает, что маркиза хотела ему ее продать. А потом он скажет ей, что скорее женится на приблудной кошке, чем возьмет ее в жены.

Доминик зевнул, перевернулся и погрузился в сон.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Доминик проснулся от настойчивого звонка.

Он ощупью нашел будильник и заглушил его, но непонятный звук продолжал надрывать барабанные перепонки. Тогда он оторвался от подушки, поморщился от пронзительной боли в висках и взял телефонную трубку.

— Что надо? — рявкнул он.

— Добрый день.

Это была маркиза. Доминик бросил затуманенный взгляд на часы. Было без пяти минут пять утра.

— Маркиза. — Он прочистил горло. — Я боюсь показаться невежливым, но…

— Я разбудила вас, синьор?

Доминик закрыл глаза.

— На самом деле…

— Примите мои извинения. Я знаю, что сейчас слишком рано. Но я ждала всю ночь, чтобы позвонить, и вот не выдержала… О, Доминик. Я совершила ошибку. Я знаю, что не должна была этого делать, знаю, но…

— Маркиза, — произнес Доминик, дотрагиваясь до своей головы, которая нестерпимо болела после вчерашних возлияний. Надо же так перебрать виски. — Маркиза, не могли бы вы говорить помедленней?

— Доминик, обращайтесь ко мне по имени. Меня зовут Эмилия.

Черт. Ни с того ни с сего она хочет, чтобы он звал ее по имени. Боль в голове заявила о себе с новой силой. Чего хочет эта старуха на этот раз?

— Эмилия, — сказал он, тщательно подбирая слова, — возможно, вы забыли о разнице во времени между Нью…

— Послушайте, Доминик, я все испортила.

Маркиза продолжала что-то объяснять, не замедляя темпа.

Почти не слушая, Доминик прижал трубку к уху и прошел в ванную комнату. Он обшарил аптечку в поисках аспирина, нашел, высыпал на ладонь две таблетки и проглотил.