Ее прелестное лицо побледнело, выражение голубых глаз окрасилось мукой, и она хрипло произнесла:

— Ты узнал всю правду тем вечером, когда я приехала к тебе в Касл-рок, но мне ничего не сказал!

— Я не мог этого сделать, так как думал, что Жану ничего не известно. Ведь получалось, что он долгие годы растил дочь другого человека… Однако позже, когда я привез Полли из полицейского участка и она наконец удалилась в свою комнату, Жан тоже кое-что сообщил мне. Он давно собирался посвятить Полли в эту историю, но его сдерживало нежелание причинять тебе боль. Ведь ты не знала, что у твоей матери был любовный роман на стороне!

— Все равно ты обязан был мне рассказать, — упрямо заметила Мари.

— Да пойми же, это был не мой секрет! Честно говоря, мне не верилось, что Жан когда-либо решится выложить правду Полли, поэтому я считал себя не вправе вмешиваться. Но Жан рассудил так, что если я в курсе всего, то и Полли имеет право на полную информацию.

— Но я-то все равно оказалась вытесненной за рамки происходящего, причем главным образом собственной семьей!

— Ну, знаешь ли, это не те новости, которые можно сообщить по телефону.

— Зато их можно придержать, а тем временем использовать Полли с открытым против нее уголовным делом, чтобы заставить меня стать твоей любовницей! — вспылила Мари.

На это обвинение Энди ответил молчанием.

— Заранее зная, что не будешь судиться со своей сестрой, ты все-таки затащил меня в постель! — Голос Мари зазвенел на высокой ноте. — Как может человек столь низко пасть?

— Может, если только желает женщину так страстно, как я желал тебя, — мрачно произнес Энди. — Поверь, дорогая, я далек от мысли гордиться этим поступком. Но как бы то ни было, ты наказала меня своим бегством…

— Ты и без того бы меня бросил!

— Ошибаешься.

— Зачем ты лжешь? Думаешь, моя беременность обязывает тебя говорить неправду?

— Нет… — покачал головой Энди. — Но она запрещает мне вступать с тобой в схватку. Это может повредить ребенку.

Его замечание выбило почву из-под ног Мари. И все же гнев ее был так велик, что от него кружилась голова.

— Только не впутывай сюда моего ребенка!

— Он и мой тоже.

Мари скрипнула зубами в бессильной ярости.

— На Мальорке ты подло использовал меня! Тут уж Энди не выдержал. Его карие глаза сверкнули негодованием.

— Только не говори, что не хотела меня, дорогая!

— Ах вот какое оправдание ты себе придумал! — Мари проигнорировала его предупреждающий тон.

— Напротив, это ты в нем нуждалась.

— Я? Интересно, почему же? — Атмосфера в гостиной накалилась до предела. Мари чувствовала себя так, будто в ней началась термоядерная реакция.

Энди придвинулся ближе, сильный, властный, уверенный в себе.

— Я позволил тебе быть независимой, дал ощущение правоты. Пока ты могла упрекать меня в том, что я насильственно вовлек тебя в наш договор, тебе можно было не чувствовать себя виноватой. Потому что на самом деле ты хотела стать моей любовницей!

Мари залилась краской стыда. На это замечание трудно было что-либо возразить. Злая и сконфуженная, она попыталась проскользнуть мимо перегородившего дорогу Энди, но тот схватил ее, прижал к себе и со всем жаром страсти накрыл ее рот своими губами. И как уже не раз бывало, Мари мгновенно захлестнула волна ответной чувственности.

— Не делай этого, дорогая. — Энди оторвался от губ Мари, чтобы взглянуть ей в глаза. — Не своди меня с ума и не заставляй говорить веши, способные причинить тебе боль!

Залитая сиянием медово-карих глаз, остро ощущая силу его желания, Мари застыла как заколдованная.