— Я же объяснила, почему.

— Да, двенадцать лет спустя ты объяснила мне, почему сбежала. А тогда я только знал, что тебя нет. Тебе было семнадцать, и, насколько мне было известно, у тебя не было ни одной родной души в мире. Не стану рассказывать, как часто я просыпался ночью в холодном поту и с ужасом думал, что ты могла где-то заблудиться, и тебе некому помочь, что ты, может быть, беременна и вынуждена делать бог знает что, чтобы выжить.

— Прости. Мне жаль, что я не попрощалась, что не дала тебе знать, что со мной все в порядке. Мне жаль, что я оказалась настолько трусливой, все эти годы боясь вернуться. Но пока был жив отец, я…

— Тебе не надо было возвращаться, чтобы дать мне знать, что с тобой все в порядке. Тебе не надо было даже звонить или посылать открытку. — Макс говорил медленно, чувствовалось, что для него это очень важно. — Вполне достаточно было впустить меня на какое-то время. Что стоило тебе открыть эту дверь хотя бы на минуту, Нелл?

Она резко отодвинула стул, встала и молча вышла из комнаты.

Макс последовал за ней, нисколько не удивившись, что они оказались в самой холодной и какой-то казенной комнате дома, в гостиной. Горели всего две лампы, в комнате было полутемно, прохладно и тихо. Нелл, как и раньше, остановилась у темного камина и, казалось, не замечала, что семейной фотографии там больше нет.

— Как ты думаешь, достаточно холодно, чтобы зажечь камин? Да нет, не надо, уже поздно…

— Тебе не удастся уйти, — мрачно заявил Макс. Он схватил ее за плечи и повернул лицом к себе. — На этот раз мы закончим разговор, даже если он убьет нас обоих.

— Макс…

— Я хочу знать, Нелл. Я хочу знать, почему ты предпочла, чтобы я думал, будто ты умерла или где-то голодаешь, но не открыла ту дверь для меня.

— Ты знал, что я не умерла. — Она не пыталась вырваться, просто стояла и смотрела на него глазами, в которых он не мог ничего прочесть.

Он коротко и хрипло рассмеялся.

— Ну да. Это я знал. И это было хуже всего. Это и сейчас хуже всего, постоянное ощущение тебя. В самые тихие мгновения я почти слышал, как ты дышишь. Ты все время была со мной. И одновременно далеко. На мгновение, быстрое как ртуть, я мог ощутить твое настроение. Шепот мысли. Мелькание сна. Отстраненная, далекая, недостигаемая — часть меня, до которой я не мог дотянуться.

— Прости.

— Я привык думать, что ты делаешь это намеренно, чтобы наказать меня.

— За что наказать?

— За то, что любил. За то, что посмел приблизиться. За то, что сделал что-то, из-за чего ты сбежала.

— Я никогда не хотела… прости меня.

Он слегка тряхнул ее за плечи.

— Перестань повторять это слово, черт побери. Ты не знала, что это может произойти? Не знала, что занятие любовью со мной откроет дверь, которую ты так и не сможешь потом окончательно захлопнуть, во всяком случае, навсегда?

— Нет, я не знала, что так случится.

— А если бы знала?

— Что ты хочешь, чтобы я сказала? Что не согласилась бы, если бы знала? Даже если бы кто-нибудь сказал мне, предупредил меня, я бы не поняла, что это значит. Возможно, я пренебрегла бы предупреждением, даже если бы могла понять. Я ведь любила тебя, Макс. Хотела принадлежать тебе. Меня ничто бы не остановило.

Он легонько коснулся ее щеки.

— Тогда почему ты загораживаешься от меня сейчас?

— Прошло двенадцать лет.

— Дело не в этом. Я хочу знать правду, Нелл. Что такое ты никак не хочешь мне рассказать?

— Макс…

— Что ты не хочешь, чтобы я увидел?

— Ты что-то притих, — заметила Шелби, когда они подъезжали к центру города. Она сидела за рулем, поскольку они ехали в ее машине. Джастин все больше молчал.