– У тебя есть что-нибудь для обработки раны?

– О, да – Она поднялась с колен, бросилась в ванную комнату и вышла оттуда с аптечкой первой помощи и антисептиками.

– Спасибо. Ты ведь не забыла тогда промыть рану Джефферсону? – спросила я. Она наклонила голову и задумалась.

– Может, и промыла, – сказала она. – За последнее время Лютер несколько раз резался обо что-нибудь, и у меня уже все смешалось. Лютер всегда обо что-нибудь режется.

Я кивнула.

– Спасибо, тетя Шарлотта.

К тому времени, когда я вернулась, Гейвин уже уложил Джефферсона в кровать. Я промыла рану и обработала антисептиком. Затем я перевязала ее. Все это время Джефферсон не открывал глаз.

– Нам нужно будет понаблюдать за раной, – сказала я Гейвину, – и убедиться, что инфекции нет, не думаю, что Шарлотта промыла рану тогда, когда это случилось. Джефферсон был в таком восторге, когда красил комнату, что забыл сказать нам, что порезался.

Гейвин кивнул.

– Что теперь будем делать? – спросил он.

– Нам лучше спуститься вниз и посмотреть, что за еще одну идиотскую игру она придумала, – ответила я, вставая. – Если нас там не будет, она просто придет сюда и криками разбудит Джефферсона и тетю Шарлотту.

Гейвин согласился.

Когда мы вернулись в гостиную, мы застали тетю Ферн и Мортона, сидящими на полу возле стола в центре. На столе лежала колода игральных карт и стояли джин с тоником. Она настояла, чтобы Мортон налил джина и нам.

– Давайте, – сказала тетя Ферн, делая нам знак рукой, чтобы мы тоже сели на пол возле стола. Глаза тети Ферн были полуприкрыты, и я видела, что они налились кровью. – Вы делаете успехи. Вот ваша выпивка.

– Я уже говорил тебе, что мы ничего этого не хотим, – произнес Гейвин.

– Что вы за подростки такие? – раздасадованно спросила она. – Ты ведешь себя, как старик. – Затем она улыбнулась. – Но ты не пошел по стопам наших предков, это уж точно. Папочка Лонгчэмп, – сообщила она Мортону, – был известный алкоголик. – Она залпом выпила стакан с джином.

– Нет, – вспыхнул Гейвин.

– Я знаю, что он был пьяницей, дорогой, – сказала она, ставя стакан и пристально глядя на него. – Нет смысла притворяться, что он не пил и не был в тюрьме.

– Ну… он не… не пьет теперь, – заикаясь проговорил Гейвин. Она чуть не довела его до слез.

– Может, при тебе и нет, но я спорю, что он делает это тайком, – она наслаждалась тем, что Гейвин расстроился. – Став когда-то пьяницей, останешься им навсегда.

– Он больше не пьет так, – не сдавался Гейвин.

– Хорошо, не пьет. Он чист как первый снег, совершенен. Он – переродившийся алкоголик и похититель детей.

– Ты не знаешь того, о чем говоришь, – сказал Гейвин. – Не говори таких вещей о папе.

– Хорошо, хорошо, – она была довольная тем, что достаточно его помучила. – Давайте развлечемся для разнообразия. Садитесь.

– Я не пью, – не отступал Гейвин.

– Не пей. Что до меня, то будь хоть священником, – раздраженно сказала она. Мы сели. – Но вы должны играть по нашим правилам, – добавила она.

Я посмотрела на Мортона, который снова расплылся в широкой улыбке.

– Какие правила? Что за игра? – спросила я.

– Мы играем в покер на раздевание, – объяснила она – Перетасуй карты, Мортон.