— А вот это не очень мило.

Пиликает Трансивер, и я выдыхаю.

— Ты умственно отсталый или просто прикидываешься? — не выдерживает громила. — Этот форпост потерял единственное, что защищало вас от полного истребления. Вам конец. Это факт. Тебе уже не спастись, но ты можешь решить, умрут ли все остальные вместе с тобой или нет.

— О, видишь ли, какая штука, мой перекачанный друг, та услужливая крыска, что сливала вам информацию, немного ошиблась. Как ты говоришь: “Бывает”.

Самеди начинает что-то понимать.

Из-за моей спины доносится шум шагов, и закованные в футуристическую броню фигуры занимают свои места за стенами города. Пульсары действуют слаженно и спокойно. Никакой спешки, никакого хаоса.

Ваалис и Драгана останавливаются, поравнявшись со мной. Осьминожка выглядит удовлетворённым, насколько это возможно для такого чёрствого сухаря. Ушастая же с азартом изучает будущих жертв, поглаживая рукоять меча.

— Это ловушка, — скрипит зубами Франсуа.

— Это ловушка, — я козыряю ему с улыбкой. — Пульсары не расторгали союз, просто устроили маленькое шоу для одного вероломного ублюдка. Не так ли, Ларри? — развернувшись, бросаю хмурый взгляд на потеющего торговца.

Тот пытается свалить, слившись со стеной, но безуспешно. На нём скрещиваются взгляды защитников. Они не сулят ему ничего хорошего.

— Это неправда! — взвизгивает пухляш. — Кому вы верите?! Он же ненормальный! Он втравил нас в этом дерьмо! Из-за него нам всем грозит опасность!

— Мы взломали твой Трансивер. Можешь не тратить кислород на враньё.

Прокурор Бекшно в три шага подлетает к Ларри и с оттягом бьёт его по лицу. Хрустят выбитые зубы и свёрнутая набок челюсть. С хриплым воем торговец заваливается наземь, прижимая руки к кровоточащей ране.

— Нако! — повелительный крик мужчины.

Полицейская без лишних вопросов кидает ему наручники. Поразительно, что она до сих пор таскает их с собой. Приложив предателя ещё разок ногой по печени, индеец шустро надевает на него браслеты.

Я перевожу взгляд на Франсуа.

— Ты привык, что сведения, поступавшие от него, оказывались верными. Маршруты наших охотников, информация о том, что я находился вне форпоста и не мог вам помешать. Ты поверил в раскол, потому что Ларри так написал или потому что хотел поверить? — наклоняю голову. — Очень не терпелось добраться до такого-сякого Егеря, что наговорил тебе много обидных слов. Аж в попке свербело, да?

Накомис давит в себе смешок, зато Гидеон заливисто ржёт.

Самеди вытягивает подрагивающий указательный палец в мою сторону. Лицо перекосило абсолютной ненавистью. Куда-то пропали и оперный певец, и профессор. На их место пришёл клинический психопат, безжалостный садист, убивавший и своих, и чужих.

Я намеренно провоцирую его, потому что сейчас сила на нашей стороне. Лучшей возможности разобраться с этим гнойником уже не будет. Однако нужно, чтобы ублюдки атаковали Пульсаров, развязав им руки. Как говаривал один писака: “Если ты оказался в честном бою, твоя тактика отстой”.

Лидер Фритауна медленно выдыхает и успокаивается.

— Никому не стрелять! — гаркает он.

Чёрт!

— Неплохо сыграно, признаю, — кивает Самеди, — но ты поставил только шах. Мат будет за мной.

— Ты, может, дохрена интеллектуал, — я скалюсь, — но лидер хорош лишь настолько, насколько хороши его люди. А что у них с дисциплиной, как думаешь?

Десница прыгает в мою руку и изрыгает пламя пополам со свинцом. Барабан опустошается за один удар сердца. Пули свистят в пустоте и собирают свою жатву. Бандиты, столпившиеся позади чернокожего громилы, отлетают назад с дырками в голове и животе.