Имма грустно кивнула головой и отошла к столу, чтобы налить ему вина.

После купания, свежий и отдохнувший Конан вызвал к себе Паллантида, и они долго обсуждали государственные дела. Король не торопился, и советник был доволен, что может высказать свое мнение о сборщиках податей, которые, как он считал, в Тарантии отвратительно выполняли свои обязанности.

– В провинции, государь, подати собираются более-менее исправно, а здесь, в столице, в богатом городе, просто из рук вон плохо. Эти купцы и зажиточные ремесленники наверняка подкупают сборщиков, и в казну почти ничего не поступает. Только бедняки исправно платят подати, но не может же на эти гроши существовать государство!

– Да, ты прав, Паллантид, надо что-то предпринять… Через несколько дней мы вернемся к этому разговору, а пока я тебя оставлю…

Конан вышел в сад и направился в его дальний уголок, где любила отдыхать Зенобия. Он не ошибся – королева сидела под огромным деревом, в тени которого легко дышалось даже в самые жаркие дни. Вокруг нее, на коврах, разложенных на траве, расположилась свита, а напротив королевы сидел опрятный старик и что-то рассказывал.

Конан подошел ближе, дамы поднялись для поклона, рассказчик тоже встал и хотел, было, уйти, но Зенобия велела ему остаться. Конан сел рядом с женой, поцеловал ее и спросил:

– Душа моя, кто это? И почему у вас так тихо – ни музыки, ни песен?

– Милый, этого старика встретила в городе одна из служанок, а на другой день челядь только о нем и говорила. Мне стало интересно, и я велела привести его сюда. Как хорошо, что ты пришел! Он знает столько старинных преданий и так занятно рассказывает – ты только послушай!

Старик действительно повествовал столь занятно, что даже Конан, не особенно любивший слушать этих уличных рассказчиков, веселящих простой народ, сидел, забыв обо всем. Лишь когда голод напомнил ему, что настало время обеда, он поднялся и бросил старику золотой, велев накормить его на королевской кухне, и проводить к Дамунку.

– Он тебя так просто не отпустит, старик! Наш лекарь будет слушать тебя до самого вечера, а потом запишет все, что услышал. – И, подав руку королеве, повел ее во дворец.

Чтобы скоротать день и не доставить колдуну удовольствия, Конан после обеда велел оседлать Дриона, и, надев простую тунику и плащ, выехал из города и поскакал вдоль берега Хорота.

Во дворец он вернулся, когда солнце уже садилось, бросил конюху поводья и быстрыми шагами направился в опочивальню.

Дамунк с тревогой поглядывал в окно, на алеющие облака, и беспокойно ходил из угла в угол. Услышав быстрые шаги, он облегченно вздохнул и сказал:

– Наконец-то! Я уже начал беспокоиться, что сон настигнет моего короля где-нибудь в поле или прямо на улице!

– Я немного поспал у реки и чуть не опоздал. Слушай, лекарь, а как тебе понравился этот старый болтун? Я их много встречал, но этот знает больше всех, вот я и послал его к тебе.

– Я оставил его ночевать, и завтра весь день он будет рассказывать мне свои сказки. Даже я многого не слышал, а уж Имма – и подавно.

– А где она? Я ее весь день не видел.

– Готовит к утру целебный настой, говорит, он тебе понадобится.

– Ну, раз понадобится, значит, буду жив! До завтра, Дамунк, уже пора!

Дверь за королем закрылась, Дамунк сел в кресло и стал вспоминать рассказанное стариком, чтобы скоротать долгую ночь.

* * *

В это время Конан уже стоял в медной башне перед Рагон Сатхом и слушал его издевательский смех.

– Да, неплохо ты провел день, король, неплохо! Но стоит ли быть королем, чтобы так отчаянно скучать?! Жалко стало, что я почувствую в своем теле немного горячей жизни? Ну, раз ты не захотел развлечь меня – я тебя развлеку! Иди в эту дверь! – Колдун протянул руку к одному из полотнищ, и Конан двинулся туда, повинуясь невидимой силе, толкавшей его в спину.