Еще более важно то, что со временем все эти народы пришли к открытию Инфраструктуры. Каким-то непостижимым уму образом машины хорхой существуют одновременно во всех ветвях. Это не многочисленные копии одной и той же Инфраструктуры, но единое целое, допускающее воссоединение ветвей. Может даже показаться, что кто-то пытается срастить их вместе после долгих веков независимого развития.

Хотя не думаю, что это осуществляется намеренно. Будь это так, о дырах в Инфраструктуре мы бы узнали еще пятьсот лет тому назад. Скорее, как я полагаю, «протечки» появились случайным образом; нечто вроде износа ветхой изоляции. Изоляции, предохраняющей от короткого замыкания истории, которое все-таки произошло.

Но с той же легкостью я могу и заблуждаться в подлинных мотивах хорхой, о которых нам совершенно ничего не известно. Нельзя с уверенностью утверждать, что события не развиваются в точности по неведомой и тщательно проработанной схеме, созданной нашими червеподобными предшественниками.

Не думаю, что мы когда-нибудь это узнаем.

Избавлю вас от описания всех подробностей еще нескольких столкновений, сопровождавших наши прыжки от одной слабины до другой. Всякий раз мы надеялись, что следующий переход приведет нас обратно в монгольское пространство, или хотя бы к империи, с которой мы могли бы договориться. Мне сдается, что примерно на восьмой, или девятый раз Квилиан начал мечтать о том, чтобы оказаться в «гостях» у Блистательного Халифата. Думаю, он теперь ничего не имел и против христиан: к тому времени мы познакомились с настолько невообразимыми и чудовищно враждебными цивилизациями вроде людей-рыб и «тощих», что христиане казались теперь милейшими ребятами.

Но нам не везло. Когда уже казалось, что мы повидали самые кошмарные ответвления древа мировой истории, что Небеса все-таки благословили наш поход — нам даже удалось вырваться из доминиона лемуров, — тогда ужасное стечение обстоятельств привело нас в реальность, где властвовали Смеющиеся.

Нападение было жестоким и стремительным; они не стали тратить время на переговоры. Их зеленые, похожие на когти корабли не использовали реактивную тягу, они рассекали космические просторы так, словно пространство вдруг обратилось в воду, в которой можно было плыть. Лучевое оружие чужаков пронизало темноту длинными фиолетовыми росчерками, расплывающимися по края так, как если бы бой велся вовсе не в вакууме. Смеющиеся вцепились в нас подобно клещам. Я понимала — они способны уничтожить нас в мгновение ока, но твари предпочитали издеваться, калечить, играть с нами.

«Река Волга» содрогалась будто агонизирующий зверь, и вскоре я уже перестала что-либо соображать.

Первое чувство, посетившее меня, когда я более-менее пришла в себя, было удивление тем фактом, что я еще жива, что корабль не лопнул точно перезревшая ягода, и не вышвырнул нас всех в безвоздушное пространство. Во-вторых, вспомнив о том, насколько близки вражеские корабли, я подумала, что отсрочка перед казнью вряд ли будет долгой. Мне не надо было даже смотреть на мониторы, чтобы понять — «Река Волга» получила смертельные повреждения. Свет погас, отсутствовала искусственная гравитация, и вместо привычного шипения и посвистывания рециркуляторов воздуха воцарилась зловещая тишина, нарушаемая только редким поскрипыванием перекошенных переборок, медленно остывавших после того, как их раскалили чуть ли не до точки плавления.

— Командующий Квилиан? — крикнула я в гулкую темноту.