— Он ужасно рассердился, — всхлипнула Эмили, сморкнувшись в платок, — и, наверное, забыл, что я там. Кто-то из подчиненных его разозлил, и Филип забил его до смерти монтировкой, пока остальные стояли и смотрели. То есть им, конечно, было очень не по себе, ведь каждый мог оказаться следующим. Филип сказал, что с отгрузкой пошло что-то не так, и слетел с катушек. Я… я никогда его таким не видела.

С огромным трудом мне удалось усидеть на месте — жутко хотелось поаплодировать стоя.

Чтобы уговорить агента Карсон дать мне возможность побеседовать с Эмили с глазу на глаз, пришлось пустить в ход весь мой просительно-умоляющий словарный запас. Радости по этому поводу Карсон явно не испытывала, и было у меня ощущение, что Эмили с ней целиком и полностью солидарна.

— Ну что ж, Эмили, я разговаривала с Филипом, поэтому знаю, что происходит на самом деле.

Ни капельки мне не доверяя, Эмили покосилась на дверь, за которой находились агенты ФБР. Наверное, думала, что я пытаюсь как-то ее подставить.

— Мне сказали, — продолжала я, — что кого-то из моих друзей держат в заложниках. Насколько мне известно, все мои друзья в целости и сохранности, но рисковать я не стану.

— Мы не знали, что еще можно сделать. Его убьют, мисс Дэвидсон.

— Я знаю, солнце. И считаю, что ты поступаешь очень храбро, рискуя своей жизнью ради жизни Филипа.

— Я люблю его, Чарли. Он, конечно, бестолочь, но все-таки моя бестолочь. Ему и в голову не приходило, что все зайдет так далеко.

— Понимаю. Но если выяснится, что ты солгала под присягой …

— О себе я не беспокоюсь.

— Значит, придется побеспокоиться кому-то из нас. Ты можешь потянуть время? Не давать завтра показаний, но и не идти на попятную. Например… — Я замолчала, понятия не имея, что еще придумать.

— Заболеть? — предложила Эмили. — Если я заболею, то не смогу давать показания. Так?

Идея на миллион, но поверят ли ей?

— Болезнь должна быть серьезной и предельно правдоподобной.

Губы Эмили сложились в кривоватую ухмылку.

— Поверьте, все будет именно так. У меня великолепный рвотный рефлекс.

Я кивнула. Если ее навыки выворачиваться наизнанку по желанию хотя бы вполовину так же хороши, как актерский талант, то она справится.

— Ладненько. Если считаешь, что все получится, валяй. Но во что бы то ни стало постарайся завтра не попасть в зал суда. И ни от чего не отказывайся. Если мой план сработает, тебе вообще не придется давать показания. А ФБР мы скажем, что тебя вынудили заварить всю эту кашу. Я попробую сделать так, чтобы тебе не выдвинули никаких обвинений.

— О себе я не беспокоюсь, — повторила Эмили, и до меня наконец дошло, как сильно она любит Бринкмана. — Я выдержу все, что мне уготовано. Помогите Филипу выбраться из этой передряги. Мне нужно, чтобы он был цел и невредим. Остальное меня не волнует.

— Ты хороший человек, Эмили.

— Нет, — покачала она головой. — Филип хороший человек. Просто прыгнул выше головы. Сказал «да» не тем людям. Но он на самом деле замечательный.

— Понимаю. Порой «не те люди» бывают очень убедительны.

Благодаря Эмили у меня появилось немного времени. Теперь можно было заняться уликами против Мендоса, не подвергая опасности ни саму Эмили, ни Бринкмана.

— Нашли что-нибудь по делу, которое я просила вас просмотреть? — поинтересовалась агент Карсон, провожая меня до Развалюхи.

Вот только я не знала, что ей сказать.