Мужчина вскрикнул, громко застонал и выпустил «пушку» из рук. Ствол упал на пол, отскочив от досок, исчез в темноте, а человек так и остался сидеть на подоконнике – одна нога в комнате, другая снаружи.

Девяткин врубил свет и осмотрелся. Мужчина неподвижно сидел на подоконнике, свесив голову на грудь и опустив руки, будто собрался отдохнуть перед побегом. Девяткин подошел ближе, коснувшись подбородка, приподнял голову и заглянул в открытые глаза. Потом отступил в сторону и услышал, как всхлипнула женщина. На разобранном диване в углу лежала девица, закутанная в толстое одеяло, из которого вылезли клочья ваты. Голову она накрыла огромной пуховой подушкой, словно та могла спасти от пули. Из-под одеяла высовывалась нога с татуировкой в виде змейки на щиколотке.

– Вставай, красавица, и одевайся, – сказал Девяткин.

Он вышел в коридор, наклонился над мужиком, лежавшим в луже, и прочитал блеклую татуировку на запястье: «Вова». Пульса у Вовы не было – шальная пуля попала в правую часть груди и вышла из левой, видимо зацепив позвоночник.

Девяткин прошел дальше, осмотрел кухню, зажег свет во всех комнатах и быстро обследовал одну за другой. В спальне слева лежала уже знакомая девица, которая так ловко дралась ногами. Закованная в наручники, она снизу вверх смотрела на Девяткина полными слез глазами, молившими о помощи. Светлый ковер впитал в себя кровь, сочившуюся из простреленной ягодицы. Пуля вырвала кусок плоти и, изменив направление, вылетела в окно. Снимая с нее наручники и освобождая рот от кляпа, Девяткин подумал, что попка девчонки никогда не будет такой, как прежде, – гладкой и твердой. На месте, куда вошла и откуда вышла пуля, останутся шрамы и вмятины, как на бампере разбитой машины.

– Вызови врача! – Девица выругалась и перевернулась на бок, ощупывая пальцами мягкое место, а потом громко разрыдалась: – Сволочи вы все!.. Выродки!..

В соседней комнате Девяткин увидел двух голых мужчин среднего возраста, валявшихся на полу в наручниках, а между ними – закутанную в простыню женщину с короткой стрижкой крашеных волос.

Лебедев вопросительно посмотрел на начальника. Девяткин внимательно вгляделся в лица мужчин, вздохнув, покачал головой и сказал:

– Во время разведки ты не увидел еще одно окошко – в сортире. Жора Тост и хозяйка дома Люда Зенчук ушли через него. Ушел он… Но этого мало: в доме двое убитых и одна раненая.

– Как же так?!

– Тост и Зенчук постелили себе у окна в большой комнате. Видно, Тост увидел, как мы через калитку заходили, они с Зенчук заперлись в туалете и открыли окно. Звони, Саша, вызывай бригаду из уголовного розыска и «Скорую помощь».

– Ранение у женщины тяжелое? – спросил старлей.

– Да как сказать, – помялся Девяткин. – Скажи: средней тяжести.

– А стрелял кто? – не унимался Лебедев.

– Какой-то человек, судя по татуировкам, уголовник. Он перепил водки или наркотиками накачался, ну и начал палить куда попало. Три обоймы расстрелял.

Прокурор приехал только после обеда, задал Девяткину несколько вопросов, неторопливо выкурил сигарету и стал осматривать дом.

Глава 4

В кромешной темноте ехали недолго – вскоре впереди показались редкие тусклые огоньки, и они наконец въехали в какой-то аул. Где-то далеко залаяла собака.

Садыков сказал, что совсем недавно здесь было богатое селение, но вода ушла, и почти все колодцы пересохли, поэтому люди разбрелись кто куда, уехали к родственникам в другие аулы или в город.

– Может, заночуем? – предложил он.