|
Видимо, эти легенды были известны и здесь, потому что на мой вопрос Евгений Карлович засмеялся и сказал с легким акцентом: - Меня зовут Брадис, а не Градус. И в отличие от Бориса Львовича, которого я очень хорошо знаю и люблю, я всю жизнь собирал не монеты, а красивых девушек. Может быть, именно поэтому я всегда плохо уживался с деньгами. Жизнь вообще штука несправедливая, Сашенька. Вы позволите мне, старику, вас так называть? Теперь, когда у меня вроде бы уже есть деньги, девушки меня, к сожалению, стали интересовать значительно меньше. Но у меня есть страшно интересные фотографии. Вот, например. С этими словами Евгений Карлович с неожиданной для его возраста легкостью встал и подошел к стеллажам. Потом, видимо, вспомнив что-то, обернулся и спросил меня: - А что, собственно, вас больше всего интересует? - Все, - скромно ответила я. - Но сегодня больше всего-то, что связано с наркотиками. - Так вы по делу «химиков» к нам прибыли? Талантливые ребята! Менделеевы! Кулибины! В домашних условиях сварганить такое! Никакой Бабе Яге не снилось, - восторгался Евгений Карлович, продолжая перебирать папки на стеллаже. - А вот и наркоманы, - сказал он, достав пухлый зеленый том. Это был альбом, который уважаемый, криминалист лично собирал более тридцати лет. Евгений Карлович начал листать толстые страницы, и на меня посыпались фамилии, имена, клички, адреса. - Вот это Ангелочек, - рассказывал Евгений Карлович, - он жил на Лиговке. Убили его свои. Мухлевал Витя с марафетом или, научно выражаясь, фальсифицировал наркотики. Бит бывал за это нещадно, однако должных выводов не сделал, и зарезали его в конце концов из-за двухсот граммов лактозы, которую он пытался выдать за высококачественный героин. А вот это - Софи Лорен. С фотографии на меня смотрел милый, интеллигентный мужчина лет тридцати пяти с огромными черными глазами и бархатными ресницами. - Володей его звали, высшее образование, художник-портретист, иконы реставрировал. А на Софи Лорен действительно был похож. Одна из первых жертв американской синтетики - фенциклидина или каких-то его производных, я уж точно сейчас не вспомню. Решил полетать, приняв дозу. Друзья пытались удержать, да куда там. Человек в этом состоянии страшен, боли не чувствует, сила в нем просыпается звериная, откуда что берется. В общем, раскидал он их всех и выпрыгнул с четырнадцатого этажа. Разбился вдребезги. Кошмарная смерть. Казалось, рассказам этим не будет конца, но Евгения Карловича позвали к телефону в соседнюю комнату. - Извините, Бога ради, Сашенька, я постараюсь надолго вас не покидать. Нечасто, знаете ли, меня посещают такие приятные дамы. Лесть я приняла с благодарностью. И пока Евгений Карлович разговаривал по телефону, я стала листать альбом. И через несколько страниц наткнулась на фотографию удивительно красивой молодой женщины в белом халате и кокетливо сдвинутой набок медицинской шапочке. Я пыталась вспомнить, где я видела это лицо, но не могла. Вернулся Брадис. - Что вас так заинтересовало, Сашенька? - спросил он, видимо, обратив внимание на мое напряженное лицо. - Извините, Евгений Карлович, но, по-моему, я знаю эту женщину. Кто она? - Ой ли? - усомнился Евгений Карлович. - Неужто вы в нашей онкологической больнице лежали? Ведь это прелестное дитя там работало. Сразу после окончания медучилища и до самой смерти. Она коренная ленинградка, но вы говорите, что в Ленинград приехали впервые. Где же вы могли с ней познакомиться? Посмотрите внимательнее. И он рукой прикрыл отдельные части фотографии. Исчезла медицинская шапочка, халат, лицо на фотографии становилось мне все ближе, и уверенность моя крепла, но вспомнить я ничего не могла. |
