Тем не менее, завидев его, девушка отнюдь не выказала признаков испуга; она лишь указала на мертвого мужчину, после чего опять уронила голову и заплакала. Реми терпеливо ждал несколько минут, пока девушка не выплачет всю свою скорбь. Затем он знаками предложил ей подняться и следовать за ним. Она три раза окликнула кого-то: не дождавшись ответа, положила свою руку и голову на плечо Реми и пошла в ногу с ним. Через три четверти часа они подошли к изгороди. Животные, собравшиеся у ворот, завидев приближавшихся людей, расступились перед ними, словно выражая самое дружеское и сердечное расположение. Собака залаяла, свинья захрюкала, корова замычала, лошадь заржала, кот мяукнул, а петух прокукарекал.

Ева вошла через врата земного рая, и каждый зверь приветствовал ее на свой лад. Сам отшельник не проронил ни слова, но в минуту, когда он открывал двери своего дома, его сердце билось так, как никогда прежде.

LXXII

КОЛОНИЯ

Не могло быть сомнений в том, что она происходила из какого-то племени, занимавшегося земледелием и скотоводством, поскольку сейчас же принялась ухаживать за домашней живностью. Она потребовала для кабана и его подруги отдельных жилищ, и в тот же день был сооружен еще один свинарник. Бычок тем временем подрастал и мог вполне обойтись без материнского молока, которым, впрочем, продолжал еще питаться то ли из лени, то ли из чревоугодия. Бирманка плела из высоких и тонких трав корзины, такие плотные, что в них, точно в деревянных или фаянсовых кувшинах, можно было держать молоко. Она собрала яйца, разделила всех кур на наседок и несушек — и теперь у них каждый день были свежие яйца, а вокруг дома бегали и пищали цыплята.

Еще одно важное открытие: девушка объяснила, что, оказывается, буйно вьющееся растение, опутавшее здесь всю землю, и был бетель. А еще умела выращивать кукурузу и пшеницу и научила этому Реми. Ему же очень понравились его новые занятия, позволявшие постоянно быть рядом с юной особой. Через два месяца она вполне освоилась. В свою очередь Реми собрал мельницу и научил хозяйку выпекать хлеб. Она делала из сливок масло и сыр, и благосостояние в доме пошло в гору.

Она знала, как получать нитки и леску из льняных волокон. Соорудила рыбные снасти, и рыба стала ее вкладом в запасы съестного в доме. В скором времени Реми обнаружил, что домашнее хозяйство слишком разрослось, и справляться без помощников становилось все труднее. Он решил отправиться в Тунгу, расположенный не далее чем в пятнадцати лье, чтобы купить негров или нанять себе прислугу. Он также хотел выяснить, можно ли сбыть часть бетеля, которого в изобилии ежегодно заготавливала Ева. Его теперь было куда больше, чем необходимо было им самим.

Одним утром, вместо того, чтобы выпустить коня, Реми взнуздал его, оседлал и вскочил верхом; тут же, однако, он заметил, что и кобыла, никогда не покидавшая своего спутника, готова пуститься в странствие вместе с ним без всякого на то принуждения: она была в узде и оседлана, а ворота изгороди распахнуты. И в ту минуту, когда он хотел выехать в ворота, путь ему преградила Ева. Вытянув руки, вся в слезах, она повторяла два слова, выбранные ею из ее скромного французского запаса:

— С тобой, с тобой, с тобой.

Реми очень не хотелось бросать ее одну на несколько дней: он боялся, что в его отсутствие с ней приключится какая-нибудь беда. Ева не смогла бы защитить маленькое, едва зародившееся поселение в случае нападения на него. И потом, если уж суждено было чего-то лишиться, Реми предпочел бы потерять, скорее, свой дом и скотину, чем девушку. Ружья и порох были упрятаны в каменный погреб. Это, по мнению Реми, было самым ценным из всего, что предстояло оставить: имея оружие, можно было попытаться отвоевать все, что оказалось в неприятельских руках. Что до животных, мысли о них не доставляли Реми ни малейшего беспокойства Почти все они были травоядными и прекрасно смогли бы сами позаботиться о своем пропитании.