И тут снова судьба пришла им на помощь. На краю ближайшей оливковой рощи возникло какое-то едва заметное движение. Берберы насторожились и уже готовы были к отчаянному броску вперед, навстречу неведомой опасности, когда из рощи в полосу лунного света выступила темная коренастая фигура и сделала традиционный приветственный жест.

Зара сразу же узнала этого человека и чуть не закричала от радости.

— Рашид, это ты? — бросилась она к нему.

Тот с улыбкой поклонился:

— Да, госпожа.

— Но откуда ты взялся? Как… как ты узнал?

— О, это было нетрудно. Когда ты попросила меня достать сонное зелье, я сразу понял, что настроена ты решительно. А раз так, подумал я, то тебе с отцом наверняка потребуется помощь. Возможности снова найти меня у тебя, скорее всего, не будет, а значит, придется думать самому. Я немного знаю Эдем. Бежать можно только ночью, это ясно. Пытаться штурмовать стену со стороны главных ворот не придет в голову и безумцу, следовательно, остаются только задние ворота. Я, конечно, не знал, когда именно вы решитесь на побег, но не сомневался, что ждать не придется. Так оно и случилось. Я с моими верблюдами караулю здесь всего третью ночь…

— Ты привел верблюдов?! — подойдя к ним, воскликнул Юсуф.

— Ну а как же! Чем еще я смог бы помочь вам? Они здесь, в роще…

— Слава Аллаху! — В глазах Зары стояли слезы благодарности. — Спасибо тебе, Рашид. я… я не знаю, как отплатить тебе…

— Да, друг мой, — с чувством подхватил Юсуф. — Мы в долгу перед тобой. Первый же караван, который мы захватим, будет целиком твоим.

— Это слишком щедрое вознаграждение, господин, — с улыбкой покачал головой Рашид. Но я был бы недостоин называться бербером, если бы согласился взять деньги за то, что считаю своим долгом. Кроме того, твоя дочь — отважная девушка, и ей, а не мне ты обязан своим спасением. А теперь поторопитесь, и да поможет вам Аллах!

Беглецы сели в седла, и вскоре Эдем остался далеко позади.

— Очнись, господин! О Аллах! Что с тобой, господин? Пожалуйста, очнись, приди в себя!

Зачем он им понадобился? Почему они не могут оставить его в покое? По какому праву его так нахально будят? Шейх грозно сдвинул брови и постарался сосредоточиться на нависшем над ним бледном пятне — лице своего мучителя. Оно постепенно обретало четкость, и наконец Джамал узнал его.

— Хамет? Почему ты здесь? Тебя давно не наказывали?

Но что случилось с его голосом? Он походил больше на невнятное хриплое блеяние!

— Слава Аллаху! — с облегчением вздохнул Хамет. — Постарайся встать, мой господин. Боюсь, тебе совсем не понравится то, что я должен сказать.

— Воды, — потребовал Джамал, с трудом приподнимаясь на локте.

Хамет помог ему сесть и поднес к его губам кубок с водой.

— Что случилось? Я заболел?

— Я уже послал за твоим врачом, он будет с минуты на минуту. А пока выслушай меня, я принес тебе плохие вести.

— Плохие?.. Почему плохие? — тупо осведомился шейх. Слова Хамета, вроде бы понятные каждое в отдельности, никак не складывались воедино.

Прежде чем евнух успел ответить, дверь отворилась, и в спальню вошел приземистый бородатый человек в длинных черных одеждах с большим капюшоном.

— Я все объясню позже, — сказал Хамет и уступил место у постели шейха этому человеку. Давид Бен-Израэль был личным врачом Джамала с самого его рождения. Теперь он редко появлялся в Эдеме, поскольку молодой шейх не жаловался на здоровье.

— Ты чувствуешь себя больным, мой господин? — спросил он, опытной рукой раздвигая веки Джамала, чтобы изучить зрачки.