Вскочившего на ноги и бросившегося ему на помощь боевика Аркадий снял третьим, завершавшим выстрелом, после чего юркнул в окоп и быстро сменил позицию.

Вот чего не ожидал Умаров, так это одновременного срабатывания трёх осколочных мин. Он понял, что просчитался, но изменить что — либо было уже нельзя. Из десяти находившихся под его командой боевиков — лучших воинов братьев Келоевых — четверо оказались убиты сразу, один выглядел едва ли лучше мёртвых, ещё у одного осколками пробило плечо и посекло левую ногу, сам Уса получил лёгкое ранение в руку.

— Отходим! — заорал он и, стреляя по предполагаемым позициям русских, начал отступать в глубину леса. Его поддержали оставшиеся в живых. Продолжая вести огонь, боевики начали оттаскивать убитых. Двое моджахедов заматывали бинтами того, что, скорее всего, уже готовился к встрече с небесами.

— Ибрагим, — голос Усы дрожал, — мы отходим, русские установили мины. У меня четверо… — начал он и, взглянув на переставших возиться с повязками моджахедов, — пятеро убитых.

— Что? — гневно взревел старший Келоев. Цифра пять буквально взорвала его разум. — Пятеро? — Ибрагим, последние годы полюбивший осторожность и уже успевший отвыкнуть от таких значительных одномоментных потерь, пришел в ярость. — Да я с тебя… — он отпустил тангенту, не договорив. Гнев — плохой советчик, а он хорошо помнил, что слово может ранить гораздо сильнее меча. — Говори, — потребовал, но уже гораздо более спокойным тоном, старший Келоев.

— Похоже… похоже… — Уса нарочито отвечал медленно, словно не решаясь высказать Ибрагиму посетившую его голову мысль.

— Говори! — требовательно взревел Ибрагим.

— Похоже, Махамед убит, и русские захватили верхние траншеи.

— О, шайтан! — возопил Келоев, потрясая руками и при этом почему-то подняв голову к небу, где в принципе должен был находиться Аллах, а вовсе не тот, к кому сейчас обращался этот правоверный мусульманин. — Закрепись на высоте и никуда не ходи!

— Да, мы сделаем так! — согласился Уса и, отложив в сторону «Кенвуд», вытащил из нарукавного кармана индивидуальный перевязочный пакет. Как незначительна была его рана, но перевязать её всё же следовало.

Отразив нападение противника на правом фланге и прижав пулемётным огнём тех, кто находился на левом, разведчики получили небольшую, хотя и относительную передышку. Опустившись на дно окопа, Сергей попытался до конца разобраться с творившейся у него в голове кашей разнообразных мыслей. То, что до этого в голове только проскальзывало, мгновенно вымещаясь необходимостью принимать решения и действовать, теперь настигло его, как сползшая с горы лавина. Калейдоскоп мыслей вдруг встал, выдав целостную картину происходящего. Его уже почти оформившееся намерение не жалея патронов огнём всех стволов прижать засевшего в окопах противника и решительным броском добить его остатки растворилось бесследным облаком. До него вдруг дошла вся мерзостная подлость сложившейся ситуации — точные координаты мест встречи, охренительно заманчивая цель, слишком небольшая для такой цели охрана, свежие, только-только отрытые окопы — причём своими брустверами направленные не на отражение напавшего на базу противника, а на… — от одной этой мысли в груди Сергея начала разрастаться злость. Всё, что он видел, совпадением не могло быть никак, просто такое было невозможно. Их ждали.