|
«Белые» сами считали себя разрушителями планеты, и в этом мнении их утверждала пропаганда, столь же узколобая и однонаправленная, как и в те дни, когда она провозглашала этих же «белых» благодетелями планеты. Обе точки зрения отказывались учитывать взаимозависимости, сложные связи реального мира. Оскорбленные, обездоленные, голодные «белые», используемые «цветными» в качестве источника дешевой рабочей силы, чувствовали себя изгоями, чужими на планете. Этой точке зрения противостояли лишь наши агенты, неустанно работавшие над восстановлением баланса.
ТАФТА, ВЕРХОВНЫЙ ПРАВИТЕЛЬ ШИКАСТЫ ВЕРХОВНОМУ НАДЗИРАЮЩЕМУ ПРАВИТЕЛЮ ЗАРЛЕМУ, ШАММАТ Приветствую! Слава Правлению Шаммат! Повиновение! Повиновение Путтиоре! Все склоняется перед Путтиорой, о всевеликолепнейшей! Шикаста распростерта под пятою Твоей, Шикаста покорна Твоей воле! От Зоны до Зоны, от полюса до полюса. Всецело повинуется нам Шикаста. Жалкая мелочь, ее населяющая, корчится в муках под нашим всевидящим взором. Повсюду эти жалкие твари бьются, убивают, страдают. Ароматы боли и крови сладким дымом вздымаются над всей планетой, щекочут ноздри достойной Шаммат. И все мощнее с каждым днем поток, питающий Шаммат, все прочнее связь, удерживающая Шикасту в повиновении, ибо в нашу сторону склоняется чаша галактических весов. Достойно положение сие, да пребудет Шикаста источником силы и благоденствия Шаммат, да способствует она сохранению нашего могущества. День и ночь да снабжает нас Шикаста энергией умирания своего, воплями воинов, скрежетом машин убийства, звоном мечей. Нижайшая планета сия да послужит возвышению возвышенной Шаммат, славе славной Путтиоры. Червь в пыли придорожной, Шикаста, снабжай нас силой своей ненависти. Всё видим мы, ничто не ускользнет от нашего взора, везде наши глаза и уши. Остерегайся неповиновения, Шикаста, ибо страшен будет гнев наш! Видим мы происки врагов наших, и страшны кары, постигающие их. Поток вечен, Поток неиссякаем, Поток растет и крепнет… К официальному донесению прилагается также записка частного характера. Эй, Зарл! Требую отпуск по болезни. Здесь какой-то трюханый вирус, в душу его мать. Надо бы его подвести под какое-нибудь Предательство подходящего ранга. И сколько мне еще ждать ввода в Правительство? Где благодарность? Вы там все офонарели, что ли? Смотри, как бы вам там собственной кровушкой не упиться. Я помогу, не сомневайся… Линда Колдридж (см. (№ 17 «Персоналии») Бенджамину Шербану Ваш брат велел мне Вам написать. Сказал, что Вас предупредит. Надеюсь, предупредил, иначе Вы мне не станете доверять. Трудное дело в эти дни — просить. Вы должны поверить мне ради людей, которые к Вам идут. Иначе они погибнут. Умрут. Если вы полагаете, что хуже уже некуда, уверяю Вас, Вы заблуждаетесь. Я давно уже знала, что такое случится. Но все равно, даже ожидаемое, подобное вызывает потрясение. Джордж сказал, что эти люди должны обратиться к Вам. Он сказал, что Вы в Марселе. Нелегко, должно быть, сейчас там, где Вы. Люди эти заслуживают доверия. Они все из лечебниц, в которых я побывала. По большей части пациенты, но есть также сестры и врачи. Настолько больных, что могут оказаться проблемными, среди них нет. Подобрать их помог доктор Герберт. Он хорошо в этих вещах разбирается. Мы с ним долгое время сотрудничали. Уж и не помню, сколько. Я хочу его отправить вместе с остальными, но он упирается. Говорит, что, мол, уже слишком стар, помирать пора. Я с ним не согласна. Он знает много полезного, но не страдает безумием, как я. Я спросила насчет доктора Герберта Вашего брата, но он сказал, что доктор Герберт должен поступить так, как считает нужным. Как ему велит совесть. Это его право. Я тоже уже немолода. Ваш брат попросил меня остаться. Он сказал, так будет больше пользы. Все равно кто-то выживет, несмотря на ужасы. |
