— Чем я могу помочь вам, сын мой?

— В вашем Братстве есть человек, которого зовут Герберт Готобед, — начал Грант.

— Здесь нет никого с таким именем.

— Я и не думал, что у вас он сохранил это имя, но вам, вероятно, известны подлинные имена членов вашего ордена.

— Мирское имя перестает существовать с того момента, как человек переступает наш порог и становится одним из нас.

— Вы же сами спросили, чем можете мне помочь.

— Я этого не отрицаю.

— Мне нужно повидать Герберта Готобеда. У меня для него есть новость.

— Мне не известен человек, носящий это имя. И для вступившего в Братство Древа Ливанского уже не существует «новостей».

— Пусть так. Вы можете и не знать, что его зовут Готобед. Но человек, с которым мне надо поговорить, — член вашего ордена. Я вынужден просить вас помочь мне его найти.

— Вы что же, предлагаете, чтобы я выстроил перед вами всех членов общины?

— Нет. Но вероятно, у вас есть моления, на которые собираются все?

— Конечно.

— Тогда позвольте мне присутствовать там.

— Это весьма необычная просьба.

— Когда у вас ближайшая служба?

— Всенощная начнется через полчаса.

— Вы согласны предоставить мне место, с которого я мог бы видеть лица всех братьев?

Досточтимый отец отнесся к его просьбе с явной неохотой, но как бы невзначай брошенное Грантом замечание по поводу абсурдности кое-где имеющего силу средневекового Права Убежища возымело свое действие, и отче вынужден был согласиться.

— Да, между прочим, скажите мне, пожалуйста — боюсь, я очень несведущ во всем, что касается ваших порядков и правил, — у членов вашего Братства бывают какие-то дела в городе?

— Нет. Разве что если кому-то требуется помочь.

— Значит, братья совсем не выходят в город? (Если это так, у Герберта Готобеда будет несокрушимое алиби!)

— В течение двадцати четырех часов каждый из них в день полнолуния пребывает в миру. Это сделано для того, чтобы во время пребывания здесь, где отсутствуют грех и соблазн, у человека не возникло бы ощущения, что он непогрешим, что он выше греха и соблазнов. За это время двенадцать часов он должен посвятить помощи людям в той форме, которая доступна ему; другие двенадцать — ночное время — он должен посвятить медитации: летом — где-нибудь под открытым небом, в полном одиночестве, зимой — в церкви.

— Понятно. А с какого времени исчисляются эти двадцать четыре часа?

— С полуночи до полуночи.

20

Служба проходила в часовне, тоже выбеленной и освещаемой свечами. Она отличалась полным отсутствием пышного убранства — за исключением алтаря в восточном приделе. Своим великолепием он поразил Гранта. Братья-то, может, и были бедны, но, видимо, сама организация обладала обширными фондами. Глядя на чаши для Святых Даров, на белый бархат пелен и на распятие, можно было подумать, что это часть сокровищ, добытых пиратами после ограбления испанских костелов в Америке. Поначалу Гранту казалось сложным совместить Герберта Готобеда, каким Грант его представлял, с уединенным, нищенским образом жизни, который предписывался членам этого Братства. Быть самому себе и исполнителем, и единственным зрителем должно было быстро наскучить такому, как он.