Илья Ильф, Евгений Петров. Широкий размах
— Значит, так, товарищ Кошачий, — с увлечением говорил Семен Семенович, — возьмите семги, а еще лучше лососины, ну там ветчины, колбасы, сыру, каких-нибудь консервов подороже. — Шпроты? — Вот вы всегда так, товарищ Кошачий. Шпроты! Может, еще кабачки фаршированные или свинобобы? Резинокомбинат на своем последнем банкете выставил консервы из налимьей печенки, а вы — шпроты! Не шпроты, а крабы. Пишите. Двадцать коробок крабов. Завхоз хотел было возразить и даже открыл рот, но ничего не сказал и принялся записывать. — Крабы, — повторил Семен Семенович, — и пять кило зернистой икры. — Не много ли? В прошлый раз три кило брали, и вполне хватило. — По-вашему, хватило, а… по-моему, не хватило. Я следил. — Сорок рублей кило, — грустно молвил завхоз. — Ну, и что же из этого вытекает? — Вытекает, что одна икра станет нам двести рублей. — Я давно вам хотел сказать, что у вас, товарищ Кошачий, нет размаха. Банкет так банкет. Закуска, горячее, даже два горячих, пломбир, фрукты. — Зачем же такой масштаб? — пробормотал Кошачий. — Конечно, я не спорю, мы выполнили месячную программу. И очень хорошо. Можно поставить чаю, пива, бутербродов с красной икрой. Чем плохо? И, кроме того, на прошлой неделе был банкет по поводу пятидесятилетия управделами. — Я все-таки вас не понимаю, товарищ Кошачий. Извините, но вы какой-то болезненно скупой человек. Что у нас — бакалейная лавочка? Что мы, частники? Завхоз потупился, сраженный аргументами. — И потом, — продолжал Семен Семенович, — купите вы наконец приличный сервиз, а то вы подаете уже черт знает на чем. Какие-то разнокалиберные тарелки, рюмки разных размеров. В последний раз вино пили из чашек. Понимаете, что это такое? — Понимаю. — А раз понимаете, то пойдите в комиссионный магазин и купите все, что нужно. Нельзя же так. — Дорого очень в комиссионном, Семен Семенович. Ведь у нас определенный бюджет. — Я лучше вашего знаю про бюджет. Мы не воры, не растратчики и себе домой эту лососину в рукаве не таскаем. Но зачем нам прибедняться? Наши предприятия убытков не приносят. И если мы устраиваем товарищеский ужин, то пусть будет ужин настоящий. Надо нанять джаз, пригласить артистов, а не эту тамбовскую капеллу, как она там называется… — Ансамбль лиристов, — хрипло сказал завхоз. — Да, да, не надо больше этих балалаечников. Пригласите хорошего певца, пусть нам споет что-нибудь. «Спи, моя радость, усни, в доме погасли огни». — Так ведь такой артист, — со слезами в голосе сказал Кошачий, — с нас три шкуры снимет. — Ну какой вы, честное слово, человек! С вас он снимет эти три шкуры? И потом не три, а две. И для нашего миллионного бюджета это не играет никакой роли. — Такси для артиста придется нанимать, — тоскливо прошептал завхоз. Семен Семенович внимательно посмотрел на собеседника и проникновенно сказал: — Простите меня, товарищ Кошачий, но вы просто сквалыжник. Самый обыкновенный скупердяй. Такой, извините меня, обобщенный тип даже описан в литературе. Вы — Плюшкин! Гарпагон! Да, да, и, пожалуйста, не возражайте. У вас тяжелая привычка всегда возражать. Вы Плюшкин, и все. Вот и мой заместитель жаловался на вашу бессмысленную мещанскую скупость. Вы до сих пор не можете купить для его кабинета порядочной мебели. — У него хорошая мебель, — мрачно сказал Кошачий. |
