Прибыли двое пиратов с аэростата.
Линдсей навел на них камеру. Спешившись, они вынули из прорезей кредитные карты, и самолеты улетели.
Пираты, полусогнув ноги, что говорило о непривычности к притяжению, подошли к Линдсею. Их красные комбинезоны были украшены серебристыми изображениями скелетов в натуральную величину.
Пират, что повыше ростом, ткнул ногой близлежащий труп.
— Вы видели? — спросил он по-английски. — Что это их?..
— Их убили роболеты, — ответил Линдсей. — Они «физически угрожали конструкциям».
— Восьмая орбитальная армия, — пробормотал высокий пират, рассмотрев наплечную нашивку.
— Фашисты. Вонючки антинародные, — буркнула сквозь респиратор его спутница.
— Вы их знаете? — поинтересовался Линдсей.
— Да уж встречались, — отвечал первый пират. — Хотя не думали, что они теперь здесь. Да, — вздохнул он, — накладочка вышла… Как вы полагаете, там, внутри, кто-нибудь остался?
— Разве что мертвые. Роболеты вооружены рентгеновскими лазерами.
— Вот как… А жаль. Хоть бы одного собственными руками…
Линдсей левой рукой изобразил жест службы внешнего наблюдения: за нами следят. Высокий пират быстро поднял взгляд. Солнечный луч сверкнул на серебристом черепе-маске, закрывавшем его лицо.
Затем глаза его, прикрытые металлизированным серебристым стеклом, уставились на Линдсея:
— Слушай, гражданин, а ты-то чего без маски?
— Вот моя маска, — сказал Линдсей, коснувшись рукой лица.
— Посредник, значит? Работу ищешь? А то у нас последний дипломат только что гикнулся. Невесомость как переносишь?
— Осторожнее, господин президент, — вмешалась его спутница. — Вспомните конфирмационные слушания.
— Не встревай в официальные переговоры, — раздраженно отрезал президент. — Я представлю нас. Я — президент Горняцкой Демократии Фортуны, а это моя супруга, спикер парламента.
— Лин Дзе, от «Кабуки Интрасолар». Театральный импресарио.
— Это — наподобие дипломата?
— В общем, да, ваше превосходительство.
Президент кивнул.
— Не доверяй ему, господин президент, — предупредила спикер.
— Внешние сношения — прерогатива исполнительной власти, так что заткни хлебало, — рыкнул президент. — Слушай, гражданин, у нас сегодня был жутко тяжелый день. Нам же, понимаешь, давно пора в Банк — грязь со шкуры содрать, выпить по-человечески, а тут — нате вам, пожалуйста — вылезают откуда-то эти фашисты со своей зенитной хреновиной и наносят нам, значит, превентивный удар. Аэростату кранты, и даже этого блядского булыжника мы лишились.
— Весьма прискорбно, — согласился Линдсей.
Президент почесал в затылке:
— Ну да, в таких делах планировать трудно. Приходится решать на ходу. — Он помолчал. — Ладно, херня все. Пошли туда; может, добыча подвернется.
Спикер парламента вынула из кобуры, висевшей на красном плетеном поясе, ручную электропилу и принялась пилить стену купола. Замазка, скреплявшая пластиковые панели, легко поддавалась.
— Если хочешь жить, входить надо там, откуда не ждут, — пояснил президент. — Никогда не входи через шлюз: черт его знает, что там приготовлено.
Он что-то сказал в микрофон-браслет, пользуясь каким-то непонятным для Линдсея жаргоном.
Затем пираты вышибли вырезанный кусок панели и ступили внутрь. Линдсей, не прекращая съемки, последовал за ними. |