– Да, ерунда это всё, Шторм! – Завопил сержант Дюбуа – Мы же давно мечтали хорошенько отдраить наш "Тандербёрд", а тут имеется такая халявная пескоструйка, что он после неё будет сверкать, как пуговицы на твоём мундире. Шторм, в общем я ставлю вопрос на голосование. Мы сейчас сажаем "Голубя" и "Голубку", после этого отправляемся в ангар к Марку, садимся на "Букашку" вылетаем наружу, находим подходящий смерч и поднимаемся на нём как можно выше, после чего спокойно влетаем в ангар "Тандербёрда" и сажаем его в Шестёрке. На аэродинамику мне плевать, её у нашей птички и так никогда не будет, зато мощность нашей трубы и масса корабля позволять нам зайти на посадку так, словно никакого урагана вообще нет и в помине, а с камнями мы уж как-нибудь разберёмся. Вот будет Сумасшедшему Железу забава пострелять из всех противометеоритных лазеров сразу. Он давно уже об этом мечтает.

– Господа, может быть вы сначала посадите "Голубя" и "Голубку"? – Ошарашенным тоном воскликнул профессор – Ну, а после этого займётесь своими собственными проблемами.

Дуг смущённо кивнул головой, связался с диспетчером и сказал ему виноватым голосом:

– Мастер, это лейтенант Трой. Разрешите нам посадить "Голубя" и "Голубку" в Синей Впадине.

Диспетчер немедленно откликнулся:

– Посадку разрешаю, лейтенант Трой. Удачи тебе, сынок, и ровного ветра при посадке.

Два космических корабля, летящие по орбите ожидания рядом друг с другом, одновременно свалились вниз. "Голубь" пошел впереди, а "Голубка" тотчас встала за ним в позицию ведомого, только на такой крохотной дистанции, что на радарах их отметки сливались в одну. Оба корабля шли на вихревиках, изобретённых когда-то Дорси Соймером, их теперь во всей галактике так и называли – соймеры. Они имели такую тягу, что могли противостоять даже смирнианским ураганам, но это Стинко и Юм выяснили только после того, как облетели планету семь раз, двигаясь на высоте в триста километров. Как в самой Синей Впадине, имевшей в поперечнике более полутора тысяч километров, так и вокруг неё ураган свирепствовал особенно жестоко, но зато там летало в воздухе намного меньше камней.

Синей эта впадина называлась потому, что она была огромной тектонической плитой с вмятиной посередине, которую обнажили ураганы прошлого. Эта плита состояла из тёмного, синевато-серого смирнианского базальта, камня, который по своей прочности превосходил многие сорта керамита. Поэтому ураган уже не мог оторвать от неё ни одного камешка. Из этого камня были сложены самые глубокие пласты коры Смирно и он встречался на поверхности лишь в нескольких местах, так что Синяя Впадина являлась самой глубокой на всей планете, а потому Стинко и не удивлялся, что ею так заинтересовались учёные с Калабрии. Впрочем его всё же куда больше интересовало, как им посадить в самом центре Синей Впадины оба корабля, но когда он пошел вниз и стал быстро снижаться, как это и советовал ему Юм, то скоро выяснилось, что в этом не было ничего сложного.

Автоматика прекрасно справлялась со своей задачей и лазерные противометеоритные пушки расстреливали каждый камень, который норовил врезаться в дисколёт. Всё остальное было всего лишь делом техники, то есть соймеровских вихревиков, да, ещё мастерства и быстроты реакции. Поэтому спуск занял всего двенадцать минут. Опять таки по совету Юма Стинко зашел на Синюю Впадину с подветренной стороны и посадил "Голубя" точно в заданной точке, а через девять секунд легла на гранит и "Голубка". Дистанция между двумя кораблями была превышена всего на три с половиной метра. Капитан "Голубя" и профессор Кроул вскочили из кресел и захлопали в ладоши, отчего Дуглас Трой смутился и даже покраснел. Кивая головой он сказал:

– Ну, вот видите, ничего сложного.