Вышел во двор... Остановился в темном углу, огляделся... Ничего опасного для себя он не обнаружил. Со стороны пристройки – никакого движения, полная, можно сказать, мертвая тишина... Это хорошо. Ему надо уйти тихо, незаметно, без лишнего шума.

Подойдя к калитке, Салаутдин некоторое время копался, подбирая ключ. Но вот наконец фигурная "бородка" вошла в пазы замка, дважды довольно громко щелкнуло, и калитка распахнулась. Даудов шагнул в темноту, царившую на белой равнине за пределами двора. И тут же с двух сторон к нему неслышно рванулись черные тени...

Салаутдин поочередно обнял давно ожидающих его на морозе Салмана и Лечи, потерлись щеками. После этого боевики приняли вынесенное командиром оружие и легкой рысью бросились вдоль дороги туда, где была ими оставлена машина. А сам полевой командир осторожно, с оглядкой пересек двор и вернулся в дом...

Чтобы вынести все необходимое, ему понадобилось совершить еще два рейса. Телохранители, остававшиеся за воротами, забирали принесенное командиром и относили к автомобилю, складывали в багажник...

Во время последней ходки Даудов остановился у калитки. Оглянулся назад, на пристройку, в которой безмятежно спали охранники. Может, поджечь это все?.. А дверь пристройки подпереть снаружи, чтобы никто не смог выбраться...

Как ни была притягательна для полевого командира эта мысль, он все же отказался от нее. Пожар, большой, шумный, непременно привлечет к себе повышенное внимание. Приедут машины, начнут тушить, выяснять причины возгорания... А если еще и люди погибнут... Начнется расследование, и кто его знает, не даст ли Фархад или кто-то из его приближенных правдивые показания о личности поджигателя...

Тяжело вздохнув – желание сделать азербайджанскому авторитету еще какую-нибудь гадость было слишком велико, – Салаутдин вышел со двора, добросовестно, на два оборота, запер калитку, после чего, широко размахнувшись, зашвырнул ключи далеко в снег.

Машина – неброская с виду "девятка", таких на дорогах области тысячи – выкатилась с грунтовки на шоссе и повернула в сторону города. При приближении к посту Салаутдин увидел тоскливого гаишника, подпрыгивающего на обочине.

– Скорость... – негромко бросил полевой командир сидящему за рулем Салману.

Боец послушно кивнул – устраивать гонки с ментами не входило в их планы. Так что правила дорожного движения он старался не нарушать.

Сам же Салаутдин в это время достал из бардачка заранее припасенную бутылку водки, открыл ее и быстро прополоскал рот, сплюнул в приоткрытое окошко. Еще немного спиртного плеснул под ноги, на коврик.

...Увидев приближающуюся к посту одинокую "девятку", замерзший гаишник несколько оживился. Сделал пару шагов вперед, поднял жезл... Подчиняясь его сигналу, автомобиль притерся к обочине как раз рядом с ним и остановился.

– Старший сержант Лоскутов, отдельный батальон ДПС, – представился мент, нагнувшись к окошку с водительской стороны. Стекло к тому времени уже почти полностью опустилось, и из салона дохнуло теплом и едким, вызывающим запахом спиртного. – Ваши документы...

Сидевший за рулем горбоносый абрек протянул сержанту пачку документов. Милиционер еще раз втянул носом воздух и, довольный, начал небрежно просматривать полученные бумаги. "Дело будет!" – думал он. В машине – только чурки, скорее всего, пьяные... Так что можно "разводить" их на деньги не стесняясь, по полной программе.

– Пожалуйста, выйдите из машины, – обратился он к водителю, сунув полученные от него документы за отворот тулупа.

Водитель, не делая каких-либо попыток протестовать, неловко полез из-за руля на заснеженную обочину. Одновременно с ним с переднего сиденья выбрался и пассажир – тоже нерусский, явно поддатый и даже с литровой бутылкой хорошей водки в руке.