– Привет, говорит Джейсон Келли, сегодня вечером вы увидите меня на вручении наград канала Эм-ти-ви. Если вы пропустите нашу передачу, мы поссоримся навсегда. Не думайте, что я шучу.

Я была так ошарашена, услышав голос Джейсона, что не заметила, как передо мной загорелся красный свет. Я проскочила перекресток, на полном ходу обогнув седан, который выскочил невесть откуда, как только свет сменился на зеленый. Громко просигналив, водитель седана покрутил пальцем у виска. На ходу выкрикнув извинения, я нажала на газ, чтобы как можно быстрее улизнуть с места преступления.

Паниковать нет причин. Скорее всего, запись сделали давным-давно. Джейсон сидит в подвале, надежно прикованный к кровати. Но по радио сказали, что вручение наград будет происходить в прямом эфире, а следовательно, если Джейсон туда не явится, его исчезновение будет замечено раньше, чем я рассчитывала. Я была так озабочена слушанием дела Лекси и первым днем занятий Джейсона, что забыла про все. Это упущение следовало немедленно исправить.

– Как у него дела? – спросила я Оуэна, спустившись в подвал.

– Так себе, – ответил Оуэн. Джейсон свернулся калачиком на своей койке, цепи от кандалов и от наручников перепутались между собой. – То кричит, то пускает слюни. Думаю, домашнее задание он не сделал.

Я подошла к кровати Джейсона и погладила его ногу.

– Джейсон, милый? Как ты себя чувствуешь?

От моего прикосновения он вздрогнул и изогнулся, как червь на крючке.

– Уйди, – пробормотал он. – Я устал.

– Я знаю, – ласково сказала я. – У тебя была долгая ночь и нелегкое утро. Я все понимаю. Но сегодня нам нужно сделать кое-что еще, и без твоей помощи мне не обойтись.

– Иди к черту.

Я решила не обижаться на грубость, присела на краешек кровати и принялась осторожно массировать Джейсону спину. Почувствовав прикосновение моих рук, он сначала напрягся, но потом расслабился. Мне не хотелось вновь прибегать к помощи Оуэна; Джейсону пора привыкать слушаться меня.

Когда дыхание Джейсона выровнялось, я вытащила приготовленный заранее шприц для подкожных инъекций и быстро ввела ему три миллиграмма морфия. Когда игла проткнула кожу, он вздрогнул, а когда я убрала шприц, обернулся и посмотрел на меня.

– Зачем? – спросил он слабеющим голосом.

– Ты поймешь это потом, – обещала я. – Сейчас ты должен написать письмо.

Глаза Джейсона начали подергиваться пеленой. Он заморгал, прогоняя дремоту.

– Я не пишу писем, – пробормотал он. – Для этого у меня есть агенты.

– Я знаю. Но это будет как раз письмо агенту. Давай, я тебе помогу.

Я усадила Джейсона за маленький столик в углу и вложила в его длинные пальцы шариковую ручку. На краю стола я вновь заметила крохотную кучку опилок. Я диктовала письмо, а Джейсон записывал его длинным, размашистым почерком, морфий замедлял его движения, но не отключил его сознание. На восемь предложений у нас ушла добрая четверть часа. Когда он закончил, я дважды проверила написанное и удовлетворенно подумала, что это несомненно правильный шаг.

Джейсона Келли представляло «Энтерпрайз», одно из крупнейших агентств в городе. Несколько лет назад его создали пять самоуверенных юнцов, отколовшихся от собственных компаний, чтобы объединить свои силы. Они во всеуслышание объявили, что их миссия – нести свет во тьму и при этом получать неплохую прибыль. Задачи по части прибылей были решены, а вопрос о пересмотре этики Голливуда постепенно забылся.

Агентом Джейсона был Эдвин Ховард, один из отцов-основателей «Энтерпрайз».