— Слышал, конечно, — кивнул Орестес. — Но я также слышал о том, что он рассказывал о службах в других храмах. Этот жрец много повидал разных городов, бывал он и в Коринфе. Знаешь, что такое — служить в тамошнем храме Афродиты? Это означает, что ты должна будешь отдаваться всем, кто пожелает. Странник или местный житель, молодой или старый, красавец или больной проказой — любой может пожелать тебя, и ты никому не должна отказать под страхом проклятия богини! Тебя будут покупать за деньги, как вещь!

Орестес пристально уставился на Доркион, надеясь, что она испугается, однако девушка только плечами пожала:

— Ну, ты прекрасно знаешь, что больные проказой просто так по улицам не шляются и в храмы их не пускают. А отдаваться любому мужчине… Разве не это ждет меня и здесь? Разве не так живут общинные дочери в наших селениях? Они становятся женами для каждого. Ко мне может подойти кто угодно и потребовать моего тела. Я удивляюсь, что этого до сих пор не произошло. Наверное, меня еще считают слишком маленькой. Или я некрасива…

— Никто не подходит к тебе потому, что мой отец выбрал тебя для меня! — воскликнул Орестес. — Он понемногу выплачивает долг общине. Да-да, я подслушал разговор старосты и отца. С тех пор староста запретил нашим мужчинам даже думать о тебе! И как только отец все уплатит, ты станешь моей женой.

— Значит, твой отец просто покупает меня у общины? — с презрением спросила Доркион. — Как вещь? Твоя мать больна, и вам в хозяйстве понадобилась хорошая работница? Но гораздо проще было бы меня попросить помочь, а не брать в жены и не тратить деньги!

Орестес был так поражен этими словами, что отпустил ее руку, и Доркион мигом бросилась бежать.

— Погоди! — послышался сзади полный отчаяния голос. — Погоди! Да, мать больна, но это не потому… Это не из-за того, что нам нужна работница! Я хочу, чтобы ты стала моей женой! Я этого хочу больше всего на свете! Я люблю тебя!

Доркион даже споткнулась от изумления и приостановилась:

— Не ври! Ты бьешь меня! Ты назвал меня уродиной!

— Я нарочно! — закричал Орестес. — Клянусь всеми богами Олимпа! Я делал это нарочно! Мужчины говорят, что женщина может превратить в тряпку того, кто откроет ей сердце! Я боялся твоей власти надо мной, притворялся, что злюсь на тебя, но отец все понял, именно поэтому он хочет выкупить тебя, хотя в округе есть невесты с хорошим приданым! Остановись, Доркион! Не уезжай! Не покидай меня! Умоляю: пойдем к источнику Афродиты! Прямо сейчас! Ты станешь моей женой, и тогда никто не сможет забрать тебя у меня!

Орестес был уже близко. Вот-вот он нагонит Доркион и схватит в объятия! И тогда…

Сердце Доркион так и подпрыгнуло от счастья. Орестес… его глаза и золотое руно волос, его губы!.. Но тут же слова: «Все, что может помешать исполнению жребия, будет сметено с пути!» — вновь всплыли в ее памяти.

Нет, Орестес не для нее. И надо с этим смириться!

— Пусть твой отец поищет для тебя невесту с хорошим приданым! — крикнула она и захохотала, чтобы оскорбить Орестеса, чтобы он обиделся и ушел прочь. Однако он не остановился и почти поймал ее, но, на счастье Доркион, они уже были в селении.

Все жители собрались на берегу, около небольшой лодки. Тут же стояли двое хмурых людей весьма странного вида. Они были бриты наголо и загорели до черноты. У одного, постарше, — горбатый тяжелый нос, толстые, будто вывернутые, обветренные губы и прищуренные, цепкие черные глаза. У другого, тоже темноглазого, свирепого, хоть совсем еще молодого, лицо крест-накрест рассечено шрамами.