— Уехали? — спрашивает еще раз Регина Геннадьевна.

— Уехали. Еще осенью.

— В Бельгию?

— В Бельгию. В город Брюссель.

— А с кем же ты, Муравьев, остался?

— Я? С дедушкой. Он старенький, ему волноваться никак нельзя.

И — тяжелый, долгий вздох Муравьева. Был бы дедушка помоложе и покрепче, тогда, конечно, Муравьев привел бы его в школу. Но нельзя же, в самом деле, волновать такого старенького дедушку.

Борис вспоминает крепкого, широкоплечего деда и начинает смотреть в окно.

— Хорошо, Муравьев, я сама позвоню твоему дедушке. У вас починили наконец телефон?

— Обещали в ближайшее время, Регина Геннадьевна. Так долго не чинят, просто безобразие.

Муравьев идет рядом с Борисом и рассуждает:

— Если мы будем искать Г.З.В., нам многое откроется, если найдем. А если не найдем?

— Давай искать лучше глобус. Глобус хоть понятно, что это такое: круглый, на ножке, вертится.

— Да, да. Глобус — это понятно, — задумчиво говорит Муравьев.

Борис чувствует, что сейчас Муравьев не с ним, он ушел в свои размышления, он и не помнит, что рядом идет Борис. Борис очень не любит, когда так случается.

— Смотри, Муравьев, смотри. Вон идет Анюта.

Борис весь подался вперед, по той стороне улицы идет маленькая девочка в растерзанной шапке, портфель набит так, что не закрывается, девочка держит его под мышкой, оттуда торчат коньки.

— Смешная, с коньками в школу ходит, — говорит Муравьев.

— Ничего смешного, это же Анюта. Она в спортивной школе учится. Чтобы энергию направить в мирных целях.

— Подожди! — кричит Муравьев. — Анюта! Постой!

— Я и так стою. — Она поднимает на них свои коричневые глаза, бросает тяжелый портфель на тротуар, сдвигает шапку со лба на затылок.

Они подходят к Анюте. Борис улыбается во весь рот и сам не замечает. Он так рад встретить Анюту! Она, конечно, не знает, что он не один раз приходил к тем доскам в ее дворе. Доски на месте, а ее не было.

— Я тебя видела, Борис, — говорит Анюта. — Раз сто. Ты возле досок ходил. Смотрю в окно — ходишь туда-сюда.

— Не сто, — тихо бормочет Борис. — Раз пять всего-то.

— Скажи, Анюта, приехал твой сосед из ГДР?

— Нет еще. Но теперь уже скоро, — вздыхает Анюта.

— А почему ты огорчаешься? — спрашивает Муравьев. — Он же хороший, ты сама говорила.

— Хороший. Но он собаку заберет, Сильву.

Анюта отворачивается и смотрит по сторонам, чтобы они не заметили, как она расстроилась.

— Ну, это можно попросить, чтобы давал погулять, — говорит Борис. — Договориться можно.

— Правда? —Анюта снова засияла. — Ты молодец. Можно же договориться. Сильва ко мне привыкла, она меня слушается. И сосед позволит ей со мной гулять. Да?

— Конечно, позволит, — говорит Борис уверенно. — Почему не позволит?

— А когда он приедет? — спрашивает Муравьев.

— Через семь дней. — Анюта отвечает Муравьеву, а смотрит на Бориса.

Она ни о чем не спрашивает его, но Борис почему-то догадывается, чего она хочет:

— Вместе зайдем к нему и договоримся. Я с любым человеком договориться могу. Муравьев знает.

— Он может с кем хочешь договориться, — уверенно отвечает Муравьев. — Его вся школа за это уважает.

Все-таки Муравьев очень хороший друг.

— Пойду, — говорит Муравьев. — Очень много задали по литературе — длинные стихи наизусть учить. И кому это нужно?

Он уходит. Анюта говорит Борису:

— Ты по бревну пройти можешь? А на руках? Не можешь? Эх ты! — Анюта не любит, когда кто-нибудь относится к ней покровительственно, она сразу начинает сбивать спесь с любого человека.