Как бы там ни было, перед учителем и его воспитанникам лежала не бесплодная пустыня, а широкая, зеленая долина с прозрачными ручьями и высоким густым лесом. Деревья спускались вниз по холмам, как по ступеням. Поистине великолепный пейзаж!

Однако нигде не увидели путешественники домов или признаков городка, деревни или поселка. Никаких сельскохозяйственных построек — ни фермы, ни мызы. Из-за деревьев не поднимался дым, по которому легко было бы отыскать скрытую в чаще хижину, не проглядывал купол колокольни или построенная на высоком месте ветряная мельница. Не только хижины, но даже шалаша или вигвама не заметили они вокруг. Ничего! Нигде!

Если в этих неизвестных краях и обитали какие-то живые существа, то они прятались под землей, подобно троглодитам. Нельзя было заметить ни дороги, ни тропинки. Казалось, человеческая нога никогда не ступала на камни отмели или на траву долины.

— Никак не пойму, где же находится город,— заметил Тартелетт, поднимаясь на носки.

— Похоже, тут его и нет,— невозмутимо ответил Годфри.

— Ну, а деревня?

— Тоже нет.

— Тогда где же мы находимся?

— Спросите что-нибудь полегче.

— Как! Вы не знаете? Но скажите, Годфри, мы скоро это узнаем?

— От кого?

— Что же с нами будет? — в отчаянье вскричал Тартелетт, простирая руки к небу.

— Должно быть, мы станем Робинзонами.

При этих словах учитель танцев сделал такой прыжок, какому позавидовал бы любой циркач.

Робинзонами! Они станут Робинзонами! Наследниками того Селкирка, прожившего долгие годы на острове Хуан-Фернандес! Последователями героев Даниэля Дефо и Висса, приключениями которых они так зачитывались! Жить вдали от родных, и друзей, за тысячи миль от людей! Влачить жалкое существование в постоянной борьбе с хищниками, быть может, даже с дикарями, если им вздумается сюда забрести! Не иметь никаких средств к существованию! Ни самых необходимых орудий, ни одежды, ни оружия! Страдать от голода и жажды, самим добывать себе пищу! Нет! Это невозможно!

— Не говорите мне, Годфри, таких ужасных вещей,— вскричал Тартелетт.— Не шутите так жестоко! Я умру, как только представлю себе подобную жизнь! Ведь вы пошутили, не гак ли?

— Да, милый Тартелетт,— ответил Годфри.— Успокойтесь, я пошутил! А пока подумаем о ночлеге.

Действительно, прежде всего нужно было найти убежище — пещеру или грот, чтобы укрыться там на ночь. Затем следовало позаботиться о пище: поискать, например, каких-нибудь съедобных раковин.

Годфри и Тартелетт стали спускаться по склону холма, к рифам: Годфри — возбужденный предстоящими поисками, Тартелетт — растерянный и подавленный всеми ужасами, начавшимися еще до кораблекрушения. Первый внимательно смотрел вперед, назад и по сторонам, второй — ничего не различал и в десяти шагах.

Годфри занимала только одна мысль: «Если здесь нет людей, то, по крайней мере, может быть, есть животные?» Он, конечно, думал о лесной дичи, а не о диких или хищных зверях, которыми изобилует тропическая зона. С теми Годфри не знал, что делать.

Множество птиц кружило над побережьем: выпи, водяные утки, кулики носились взад и вперед, оглашая воздух пронзительными криками, словно протестуя против вторжения человека в их царство.

Годфри смекнул, что они могут насытиться их яйцами. Раз птицы собираются тут большими стаями, значит, в здешних скалах немало расщелин, где они гнездятся. Кроме того, Годфри заметил вдалеке несколько цапель и бекасов, что указывало на близость болота.

Итак, в пернатых здесь не было недостатка.