|
И она очень успешно притворилась обычным ребенком. Однако организм развивался, и удерживать способности в задавленном состоянии становилось все сложнее. Половое созревание в этом случае шло параллельно с созреванием ее способностей. Серия внешних стрессов – гибель приемной матери (которую Настя считала настоящей), смерть одноклассника, в которого Настя была влюблена, причем убийцей оказался отчим Насти, – все это расшатывало ту плотину, которую она же выстроила против самой себя и против собственных воспоминаний. Эти воспоминания пробивались к ней во снах, когда контроль над сознанием ослабевал... И очередное потрясение должно было наконец взорвать установленные барьеры, вытолкнуть воспоминания и помочь Насте осознать, что она в действительности может... Химик был бы в восторге, узнав, что это наконец случилось. Но он не знал.
Первый: До сих пор? Дюк: Ну теперь‑то вы ему расскажете. Порадуйте старика. Хотя не уверен, что он обрадуется: Настя же не у него в руках. Как и слепой ангел‑хранитель. Как и папка с документацией проекта «Апостол». Второй: У всех бывают временные неудачи. Но, как я понимаю, сейчас вы восполните наши пробелы в знаниях. Дюк: Я этим занимаюсь уже битый час. Второй: Ну, все это мы так или иначе сами знали... Дюк: Я сомневаюсь. Иначе бы вы не слушали меня так внимательно. И вы не согласились бы на мою цену. Первый: Деньги в данном случае не играют главной роли... Дюк: Приятно слышать. Первый: Ну так где сейчас папка с документацией по «Апостолу»? Дюк: Понятия не имею.
6
Лапшин вытер руки тряпкой, еще раз оглядел внутренности бондаревской машины и вынес вердикт: – Знаешь, проще ее взорвать. – Вот свою и взрывай, – отозвался Бондарев, который сидел снаружи гаража, чтобы даже не видеть, как Лапшин с решительностью проводящего ампутацию хирурга копается в моторе. – Уже, – радостно сказал Лапшин. – И знаешь, это было круто... И вообще, зачем тебе машина? Сейчас зима, ездить – портить машину и нервы. А тебе нервы нужно беречь, потому что... – Чтобы мои нервы были в порядке, уйди на фиг от машины. Механик хренов... – Это твое субъективное мнение. Но свой человекочас я отработал, так что пошли‑ка к тебе, согреемся... Расскажешь мне про кошек. Это правда, что ты покидал кошек Крестинского в мешок и грозился их взорвать, если тот не явится на встречу? – Правда. – Я Крестинского‑старшего видел, он явный псих. Но и ты, знаешь ли... – Пожил бы в этом Волчанске столько, сколько я, еще неизвестно, что пришло бы тебе в голову. Идея‑то хорошая, – стал объяснять Бондарев. – И он вправду поддался на нее, только Дворников не прослушал автоответчик и поэтому не смог назвать Крестинскому место встречи... И я только время зря потратил. – Хватит оправдываться, – отмахнулся Лапшин. – Закрывай гараж. Если у Директора к тебе нет претензий, то у меня‑то тем более... Просто как‑то это странно: Бондарев шантажирует кошками... – Заткнись ради бога... Он запер гараж и вслед за Лапшиным зашагал к дому. Девушка в короткой дубленке выгуливала во дворе далматинского дога, увидела Бондарева, остановилась и замахала ему рукой. – Это тебя, – сказал Лапшин. – Собачка у нее симпатичная, но для меня все‑таки пусть возьмет подругу. – Заткнись. – Это кто? Как ее зовут? – Ксеня. Просто соседка. – Понятно, – многозначительно произнес Лапшин. – Когда соседка – это всегда просто. – Да ничего у нас... Между тем у подъезда остановился могучий «Ниссан», и соседка Ксеня завела разговор с водителем. |
