|
К примеру, отсасывать змеиный яд лучше через трубочку, но Мак Кехт с улыбкой говорил: «Случай произошел в дремучих лесах Броселианда. Почему вы думаете, что у вас есть при себе стеклянная трубочка?» В проклятых лесах Броселианда, разраставшихся с каждым уроком все гуще, у них каждый раз не оказывалось при себе ровным счетом ничего, и Мак Кехт учил их выкручиваться из положения, обходясь парой рук и простейшими подручными средствами.
…Третье подряд занятие было посвящено шестнадцати способам исцеления от несчастной любви, предложенным Авиценной. – Кто у нас жертва? – сосредоточенно спросил Мак Кехт, отводя с лица свои удивительные волосы. После недолгого шушуканья вперед выступила маленькая Крейри, – ее почему‑то приняли в школу в четырнадцать лет, и она была младшая в классе, – и сказала с тяжелым вздохом: «Сегодня, наверное, я». Мак Кехт поднял ее, посадил на лабораторный стол, посмотрел ее зрачки, оттянул веко, попросил высунуть язык и сказал: – Да, все признаки безнадежной страсти налицо. Сколько уже времени? – наклонился он к пациентке. – Почти две недели, – доверчиво сказала Крейри. – Очень долго, – серьезно сказал доктор Мак Кехт, пряча улыбку. – Предлагаю испробовать сегодня последний из способов Авиценны: «Если ничто не помогает…» …Лливарх‑ап‑Кинфелин! – «Если ничто не помогает, пациент отказывается есть и чахнет на глазах, следует призвать старых злоязычных бабок и заплатить им за то, чтобы они хорошенько очернили предмет страсти в глазах пациента», – процитировал наизусть Лливарх. – Прекрасно. В роли старых злоязычных бабок себя попробуют… Керидвен, дочь Пеблига, Ллевелис, сын Кинварха, Энид, дочь Элинед и‑и… я думаю, Горонви, сын Элери. Названные лица вышли вперед, посмеиваясь. – Назовите теперь мне на ухо этот источник страданий, – сказал Мак Кехт, наклоняясь к Крейри, – закройте глаза и больше ни о чем не беспокойтесь. Крейри подлезла под волосы Мак Кехта и шепнула что‑то ему на ухо. Мак Кехт подошел к старым бабкам и тоже шепотом сообщил: «Дильвин, сын Олвен, с третьего курса. Вы знаете такого?» – Знаем, – сказали все четыре бабки. – Отличный парень, – буркнул Ллевелис. – Молчи, идиот, – сказала ему Керидвен, показывая глазами на страдалицу Крейри. – Случай произошел в лесах Броселианда? – спросил сквозь зубы Горонви у Мак Кехта. – Гм… Ну, будем считать, что да, – ответил удивленный Мак Кехт. – А что? – А то, что я надел бы мусорный бачок ему на голову, этому Дильвину, – сказал Горонви, которому самому нравилась Крейри. – Последнее указание: поносить вы его должны на чем свет стоит, совершенно не сообразуясь с истиной, – тихо велел Мак Кехт. – Только так вы сможете ей помочь, – и он дал знак начинать. – Да утопленник, пролежавший неделю в воде, в тысячу раз краше него! – начала злоязычная бабка Энид. – Одежда на нем наизнанку, а вывернул бы, люди бы диву дались, какая грязная, а отстирали бы, увидели бы, что краденая… – От него и черти отступились – видят: тут хуже не испортишь. – У него в родне водяная крыса была, и та от него отказалась, как поближе присмотрелась… – Он на рынке отбивными торговал, за подметки выдавал; встретился с улиткой – семь миль бежал без оглядки! – Он в храмовый праздник в церковь ехал на метле, да еще погонял… – Собрался в город на танцы, дверь найти не сумел, пришлось дыру в стене прогрызть, – быстро вставила Керидвен, пока Энид остановилась набрать воздуха. |
