Мы оказались сильнее выпавших на нашу долю обстоятельств. Мы жили там, где, считали, жить невозможно. Более того, смертельно опасного врага мы заставили работать на себя, точнее, на свои желудки. В принципе, на том берегу мы могли выживать до зимы, снимая с каждого гектара чуть ли не полуцентнерный мясной урожай. Мы могли змей варить, жарить, вялить, наконец, просто есть сырыми. Как говорится — не было бы счастья, да несчастье помогло. Страшны ядовитые змеи, но не окажись их там, и мы оказались бы перед лицом куда более серьезной опасности — голода…

При охоте на змей следует соблюдать максимальную осторожность, чтобы ненароком из охотника не превратиться в жертву. В целях безопасности всех незнакомых змей надо считать заведомо ядовитыми. Ловить их можно с помощью длинной раздвоенной на конце палки. Голова змеи прижимается палкой к земле и отсекается ножом, топором или раздрабливается острым камнем. При этом необходимо помнить, что и у мертвой змеи ядовитые зубы представляют серьезную опасность.

Кроме того, змей можно добывать с помощью лука, рогатки, камней, ловить веревочной петлей, привязанной к концу длинного шеста, или на обыкновенную рыболовную удочку с насаженной на крючок приманкой, например, клочком яркой ткани.

У маленьких змей отрезается голова вместе с ядовитыми железами, после чего шкурка снимается от головы к хвосту вместе с внутренностями, словно чулок, то есть как бы выворачивается на левую сторону.

Больших змей достаточно обезглавить, выпотрошить, взрезав брюшко от головы до анального отверстия, и приготовить в собственной, грубой и жесткой шкурке, поместив на горячие угли и периодически переворачивая. После того как шкурка потрескается, из нее следует вытащить мясо и сварить его.

Очень больших змей, также не снимая шкурки, следует нарезать небольшими кусками и испечь над костром.

У ящериц наиболее вкусны мышцы спины и ног.

У всех змей и ящериц в летне-осеннее время года в брюшной полости откладываются запасы жира в виде лентообразных и круглых образований, которые можно использовать для жарки пищи.

И еще один малоаппетитный эпизод.

В котелке, над поверхностью кипящего бульона, густо торчали скрюченные лягушачьи лапки. Казалось, они в звали к милосердию.

— Будем дегустировать? — предложил я.

Без желания разобрали ложки и стати хлебать жирный, немного с горчинкой бульон. Если бы не знать, что он сварен из только что выловленных из болота лягушек, можно посчитать его даже приятным.

На второе было собственно лягушачье мясо. Я взял себе две разварившиеся лапки (на большее духу не хватило), снял, словно чулок стащил, отставшую во время варки кожу, поднес ко рту, зажмурился, откусил. Однако ничего, мясо как мясо. На курятину чуть смахивает, только, наверное, понежнее. Подай такое кушанье на стол — любой скажет: отварной цыпленок.

Нет, очень даже неплохо! Со съеденными нами час назад улитками ни в какое сравнение не идет.

Я почувствовал, что во мне проснулся здоровый аппетит, и понял, что переступил грань брезгливости. Я был способен съесть еще дюжину лягушек или даже две дюжины.

Не все ли равно — курятина или лягушатина?

Вкус-то один.

— Не найдется ли добавки? — скромно поинтересовался я.

— Сколько угодно! — И мне указали на болото, где радостно квакали сотни лягушек…

«Фу, какая гадость!» — скажет кто-то.

Но почему гадость? Пусть мне объяснят, чем 1 кг лягушачьего мяса отличается от 1 кг зайчатины или медвежатины? И там и там — мясо, и там и там — 1 кг. Только за килограммом зайчатины нужно еще побегать, а охотясь за килограммом медвежатины, можно навсегда лишиться не только аппетита, но и самой жизни. Лягушек же добывать несравнимо легче: ходи себе вдоль болота с длинной палкой и бей одну за другой.