Так было и в тот раз. Только в ту минуту в кабинет директора зашел завуч, Борис Антонович, которого все боялись просто до дрожи в коленках. Директор кивнул ему:

– Разберитесь.

И тот пошел с нами на урок разбираться. Нам от его присутствия было плоховато, а вот что чувствовала физичка-мотоциклистка, можно себе представить: под пристальным взглядом завуча она краснела, бледнела, запиналась на каждом слове, а в каждой формуле делала ошибки… Нам даже жалко ее стало. Особенно когда в конце урока Борис Антонович глубоко вздохнул и сказал:

– Ну, ребята, а теперь попрощайтесь с учителем. Навсегда.

И физичка, взревев мотором, исчезла из нашей жизни.

Физику вести у нас стал Иван Иванович. Его никто не боялся, и я не боялась. Но физику как предмет продолжала ненавидеть. Она платила мне взаимностью… Когда на очередной контрольной я от страха выстукивала зубами «SOS», «Квадрат» подошел, заглянул в мою тетрадь, ткнул пальцем:

– Здесь – правильно. А это исправь…

И тихонько подсказал решение. Но даже тогда я умудрилась напутать и получила… четверку! Моему счастью не было предела, а Иван Иванович, раздавая листки, укоризненно покачал головой:

– Ах, соколики-соколики, – почему-то именно так, во множественном числе, – такой симпатичный человек и так несимпатично написала…

Класс дружно грохнул от смеха. С той поры я так и осталась «соколики», и за мной закрепился «титул» его симпатии.

Меня всегда интересовало: знают ли учителя свои клички? Ну, Иван Иванович уж точно знал. К этому и я приложила руку.

Дело было в мае: настроение, несмотря на скорые экзамены, отличное. Мы горячо что-то обсуждали, вероятно, связанное с физикой, потому что я сказала:

– И тут «Квадрат»… – повернула голову и в большом зеркале, что стояло у нас в холле, увидела отражение Ивана Ивановича, который внимательно прислушивался к нашему разговору…

Я на полуслове захлопнула рот и опустилась на скамейку, а учитель молча проследовал дальше. Девчонки повалились от смеха. Тут подошли другие одноклассники и потребовали рассказать, о чем, собственно, смех. Ну, и я восстанавливаю мизансцену:

– Я говорю: «Тут “Квадрат”», поворачиваюсь к зеркалу и…

Да, я поворачиваюсь к зеркалу и… опять вижу в нем отражение Ивана Ивановича! Все на минуту замерли, а потом был такой хохот, что из учительской выбежали разбираться. Но нас уже и след простыл!

О физике я до сих пор вспоминаю с ужасом, а о нашем «Квадрате» – с теплотой! Нет-нет да и отзовется из прошлого звонок:

– Ну, соколики, как дела?..

Ирина Одинцова

«Кто там шагает правой?..»

Наш класс усиленно накачивали по патриотической и пионерской линии. Почему именно нам так «повезло»? Дело в том, что в 1961–1965 годах в московской школе № 19 – ныне им. В. Г. Белинского – нашим классным руководителем была Антонина Алексеевна Хохрякова (именуемая учениками «Двааха») – парторг школы и учитель русского языка и литературы.

А еще в нашем классе училась милая девочка по имени Мила – дочь старшего пионервожатого нашей школы. Поэтому градус советско-патриотического воспитания в нашем классе был более высоким, чем в других.

В шестом классе мы боролись за звание лучшего пионерского отряда Москвы и заняли второе место. Подведение итогов этого конкурса происходило в мае. Надо ли говорить, что все второе полугодие нас нещадно муштровали.