— Приходите ко мне послезавтра, в это же время. Может быть, я тогда уже смогу что-нибудь посоветовать и чем-нибудь помочь вам. Не опаздывайте, я буду ждать вас к завтраку.

Генрих благодарит и откланивается. Но еще задолго до возвращения в свою каморку он вынужден искать укромное местечко, чтобы нагнуться над канавой: столь обильной пищи желудок его больше не выносит.

В назначенный день маклер и в самом деле предлагает ему работу. Превосходное место в Ла-Гуайре, именно то, что соответствует способностям Генриха,— там он не просто получит возможность быстро выдвинуться, но наверняка выдвинется и добьется независимости, как только изучит страну и ее народ.

— Ла-Гуайра находится в Венесуэле. Не очень далеко от экватора, но климат, говорят, здоровый, и он непременно поправит ваши легкие. Ла-Гуайра лежит в нескольких милях от Каракаса, столицы Венесуэлы, и служит, так сказать, ей портом. В моем предложении есть, правда, одна загвоздка. У фирмы были всякого рода неприятности, и поэтому она не оплачивает переезд. Но это можно уладить. Двадцать восьмого туда отправляется приписанный к Гамбургу бриг «Доротея». Я переговорил уже с капитаном. Он возьмет вас с собой, если вы согласитесь исполнять во время плавания обязанности каютного юнги.

Генрих вне себя от счастья и не знает, как благодарить маклера. Тот устроил ему вдобавок несколько хорошо оплачиваемых работ по переписке, и поэтому Генрих может уехать из Гамбурга без долгов, не посвящая своего нового покровителя в то, насколько отчаянным было его положение. Даже десять талеров, некогда полученных из Випперова, отсылает он туда двадцать седьмого ноября.

Когда двадцать восьмого он поднимается на палубу брига, его ждет досадная неожиданность: одеяла для него нет, а плыть в разгар зимы без одеяла через Атлантический океан, разумеется, нельзя. Новоиспеченный каютный юнга, недолго думая, выменивает у старьевщика свой единственный сюртук на шерстяное одеяло. Да и зачем ему сюртук? Тропический климат Венесуэлы сделает смешным и лишним сюртук из Мекленбурга, а если во время плавания похолодает, он сможет и днем кутаться в одеяло.

Последние деньги, что у него оставались, он отдал старьевщику за книгу, не имеющую ни начала, ни конца. Но тем не менее это очень полезная книга: учебник испанского языка. Плавание продлится достаточно долго. Прежде чем он прибудет на место, он должен бегло говорить по-испански.

Глава третья.Буря и свет

Вижу я, милый, что ты не худой человек, не ничтожный,

Если тебе, молодому такому, сопутствуют боги.

«Одиссея», III. 375

Едва вступив на корабль, Шлиман спросил капитана, в чем состоят его обязанности каютного юнги. Но капитан только махнул рукой. Или, может быть, Вендт тайком уплатил за переезд?

Золотыми буквами запечатлено 28 ноября 1841 года в его уме и сердце. Да, теперь окончательно и бесповоротно пришел конец всем его невзгодам. Ныне он перешагнул рубеж, отделяющий его от лучшего будущего. За океаном ему обеспечено не только место: более того, в полупустом деревянном сундучке поверх двух рубашек, трех пар чулок и толстой, еще только начатой записной книжки лежат различные рекомендательные письма. Их раздобыл для него в Гамбурге добрый дядюшка Вендт — как Генрих напоследок должен был назвать его и охотно назвал...

Шлиман преисполнен самой солнечной радости, и ему жаль, что вид неба так не вяжется с его настроением. Хмурые и серые тучи, кажется, нависли над самой Эльбой. К счастью, дует попутный ветер, и подхваченный отливом бриг с тугими парусами плывет к выходу в море.

Корабль столь мал, что за три минуты можно обойти все его помещения. Команда состоит из восемнадцати человек. Капитана, старшего штурмана и младшего штурмана, кока и кухонного юнгу распознать не трудно. А остальные, вероятно, все матросы.