Оказалось: принять христианство - сунуть голову в петлю. Евреи перестали креститься. Дойное стадо короны и церкви - марраны - истощилось.

Евреи стали не нужны. Более того, бытовало мнение, что их ненависть к отступникам препятствовала крещению тех евреев, кто был готов это сделать, а многие марраны, и без того винившие себя за предательство веры, под влиянием увещеваний и проклятий со стороны соплеменников рвались вернуться в иудаизм. Тем самым церковь и власти недосчитывались новообращённых и, соответственно, их имущества - терпели урон и духовный, и материальный. Грянул королевский эдикт: "Дон Фернандо и донья Изабелла, милостью Божьей Король и Королева... принцу дону Хуану... и инфантам, прелатам..., кавалерам..., служащим и добрым людям... и всем евреям... и прочим лицам... шлём привет и милость.

<...> Ясно виден огромный вред, причинённый и причиняемый христианам общением и разговорами с евреями, которые стремятся... отвратить правоверных христиан от нашей святой католической веры...

Посему, по совету и мнению... прелатов, грандов, кавалеров... и других учёных и добросовестных людей..., обдумав это дело подробно, мы решили повелеть всем евреям и еврейкам покинуть наше королевство... И мы приказываем, чтобы ни один человек в нашем королевстве... не смел принимать, скрывать и защищать еврея или еврейку под страхом потери всего своего имущества...

Дано в нашем городе Гранаде 31-го дня марта месяца в год от рождения Господа нашего Иисуса Христа тысяча четыреста девяносто второй.

Я, Король. Я, Королева" [45, 163-5].

Короли сослались на общее мнение. Толпа направляла волю царственной четы.

Народная инициатива того сильнее оказала себя в "иберийском расизме", о котором писал Л. Поляков: "Первые декреты, устранявшие обращённых евреев из общественной жизни Испании, были приняты во время восстания потомственных христиан Толедо в 1449 году. Это весьма показательно: статуты чистоты крови, ничего общего не имеющие с христианскими принципами, были сформулированы и навязаны общественным мнением. Государственная власть всего лишь их санкционировала; церковь сделала то же самое..." [11, 157].

Испанские власти, стараясь отделить марранов и морисков (крещёных арабов) от "беспорочных" испанцев, ввели удостоверения "чистоты крови", которые предъявлялись при продвижении на государственной, военной или церковной службе, при выезде за границу и в других случаях. Современники-испанцы свидетельствовали: "В Испании существует два вида знатности: старшая, определяемая дворянским происхождением, и младшая, зависящая от чистоты крови"; "В Испании не так позорно быть богохульником, вором, бродягой... как иметь еврейское происхождение, даже если предки обратились в святую католическую веру двести или триста лет назад" [11, 161-2]. Марранов не допускали ни в инквизиторы, ни в профессора университетов, с годами им запрещалось всё больше государственных должностей.

Веротерпимые когда-то испанцы, распалясь антиеврейскими призывами церкви и инквизиционными аутодафе, бросились выслеживать еврейскую наследственность и сортировать сограждан по степени их еврейства (соответственно давности крещения еврейских предков или их числу) - дело оказалось благочестивое и, благодаря взяткам преследуемых, прибыльное. Толпы увлеклись охотой.

(Крови только коснись - результаты могут быть самые неожиданные. С. Лозинский пишет, что в Португалии XVI-XVII веков каждый, в чьих жилах текла хотя бы самая малая доля еврейской крови, признавался марраном, в глубине души преданным еврейству.