– Да? – послышался знакомый голос на другом конце линии.

Смит открыл рот, чтобы говорить, но из горла вырвался только хрип. Он почувствовал острый удар в шею. Краем глаза он видел, как длинными наманикюренными пальцами Цирцея вводит ему под кожу розовую жидкость.

– Мистер президент, – протянул он, как пьяный. Больше он говорить не мог. Голова у него кружилась, как будто по ней ударили молотком. Он пытался что то сказать, но губы его не слушались. Комната вокруг него завертелась и потемнела. Единственное, что доходило до его сознания, это голос президента, зовущий его издалека, пока Ле Пат не повесил трубку.

Глава 11

Римо резко проснулся. Он лежал на полу гостиничного номера, полностью одетый.

– Который час?

Чиун посмотрел в окно:

– Около девяти.

– Утра? Ты хочешь сказать, я спал со вчерашнего обеда?

– Ты устал, – сказал старик. – Мы оба устали. Путешествие было трудным.

– Но я никогда так не спал. Во всяком случае, как сейчас. – Пошатываясь, Римо встал на ноги. – Последнее, что я помню, что я смотрел телевизор.

– «Наши дни»? – улыбаясь, спросил Чиун. – Тебя это ввело в транс. Прекрасная драма, ты согласен?

– А, ну да, это та идиотская «мыльная опера». У меня от нее голова заболела. Мои мозги чуть не взорвались.

– Не бойся. Для этого у тебя их просто не хватит.

– Ты все шутишь. Ох!

Римо сжал виски. Сквозь закрытые веки блеснул свет. Свет и слово, напечатанное округлыми буквами на сетке тонких серых линий.

– Чиун, – встревоженно позвал он.

– Что такое?

– Абрахас. Я вижу это. Я имею в виду слово.

– Ты тоже? Понятно. Ну, конечно, божество нуждается в большом количестве последователей.

– Миссис Пибоди, – с изумлением сказал Римо.

– Нет, нет. Миссис Ковенхолд. Героиню в «Наших днях» зовут миссис Ковенхолд.

– Я имею в виду жену Орвилла Пибоди. Она тоже видела слово. Видел слово и ее сын. Уловил? По телевизору. Оно было на экране.

– Я ничего не видел на экране.

– Оно должно быть там. Те серые полосы, о которых ты говорил, были полем за картинкой. Ты можешь увидеть их, прищурившись. Видишь?

Римо включил телевизор. Шла детская передача. Показывали группу маленьких детей. Человек в костюме петуха вел их вокруг скотного двора. Римо чувствовал, что его голову стягивает стальной обруч.

– Оно все еще там.

– Где?

Дети визжали от восторга, собирая в курятнике яркие пластиковые яйца и наполняя ими корзинки.

– Где то здесь. Я чувствую его.

– А я нет? – лукаво спросил Чиун. – Возможно, я недостаточно чувствителен, чтобы воспринять это невидимое сообщение?

– Наверно, ты провел у телевизора намного больше времени, чем я. Глаза привыкают к этому мерцающему свету. А мои глаза не приспособлены к нему.

Чиун плотно сжал глаза, а затем открыл их. Потом проделал это снова.

– Нелепая идея.

– Абрахас, – протянул Римо, прищурившись. – Вот оно.

– Где? – спросил Чиун, уставившись на экран, где не происходило ничего страшнее того, что дети ласкали ягнят.

– Прищуривайся на счет четыре, пять и девять.

Старик прищурился.

– Абрахас, – прошептал он.

– На английском, корейском и любом другом языке мира. Вот и все. Мы научились языкам, мы очень хорошо с ними знакомы. Кое что, понемногу для всех.

– Это трюк, – недоверчиво прошептал Чиун.