— Небось, проезжали мимо на машине?

— Именно.

На лице англичанина отразилось откровенное разочарование. Он искренне не понимал, как можно быть рыбаком и не рыбачить, а вместо того разъезжать на идиотской машине! В его глазах я сразу упал до положения человека, у которого не все в порядке с головой. Наша дружба умерла, так и не родившись. Она тихо испустила дух под недоумевающим взглядом англичанина.

Мне не оставалось ничего другого, как откланяться и подняться к себе в номер. По дороге пришлось обходить имущество моего соседа — болотные сапоги, прорезиненный дождевик, удочки и верши, плетеную корзину для рыбы, а также пару огромных подбитых гвоздями башмаков.

10

Утром я съел обильный завтрак в обществе все того же рыболова (когда я спустился, он уже сидел в гостиной и, судя по всему, был готов к выходу).

За едой я рассматривал чучело дикой кошки в застекленном ящике на каминной доске. Это был солидный зверь ростом с крупного фокстерьера, с маленькой головой и неожиданно массивным задом. На морде застыло выражение крайней ярости. Сосед мой пояснил, что кошку эту подстрелили в окрестностях гостиницы в 1931 году.

— И что, их много здесь водится? — поинтересовался я.

— Полагаю, немало, — ответил мой собеседник. — Пастухи жалуются, что они таскают ягнят, а зимой чуть ли не в открытую нападают на людей.

Как выяснилось, он был не только рыболовом, но и большим знатоком диких кошек. Во всяком случае, много лет назад он подстрелил одну из них на холмах.

— Вы бы посмотрели на это чудовище после того, как мы ее освежевали! — сказал он. — Ни грамма жира, одни мышцы.

Он рассказал мне, что большинство зверей, которых в Хайленде держат за диких кошек, на самом деле являются одичавшими домашними животными. Хотя, несомненно, существуют и настоящие дикие кошки — вот как тот экземпляр на камине.

— Если уж домашняя, ручная кошка ушла охотиться в лес, — рассуждал он, — то все, пиши пропало. Она никогда не бросит это дело. Я знавал одного пастуха, у которого жила такая кошка. Можете себе представить, она каждое утро приносила ему добычу — то тетерева, то фазана… а как-то раз даже зайца притащила! Хозяин ни за что на свете не желал с ней расставаться, но беда в том, что подобные животные становятся неуправляемыми и рано или поздно совершенно дичают. Лучше уж сразу пристрелить… Есть, правда, один испытанный способ избежать крайности: надо вывернуть кошке уши и прикрепить их к голове. Кошки, знаете ли, терпеть не могут, когда вода попадает им в уши. Поэтому после такой экзекуции ваша киска будет сидеть дома…

Тут мы заметили возле крыльца молодого парня в охотничьей шапке. Одет он был в костюм из ворсистого твида и черные башмаки. Судя по тому, что в руках парень держал удочки и сети, это был подручный нашего рыболова. Англичанин тотчас прервал беседу, тщательно вытер усы и, топая не хуже подкованного першерона, покинул столовую.

Над Кайл-оф-Дарнесс вовсю сияет солнце. Верхушки холмов четко вырисовываются на фоне неба. Сегодня, когда я продолжаю свой путь в западном направлении — еду мимо озера, пересекаю пустошь, — трудно уже понять, чем, собственно, эти холмы так напугали меня вчера.

Я оглядываюсь вокруг и нахожу, что здешняя долина очень напоминает Гленко. В ней царит та же атмосфера мрачной, сосредоточенной задумчивости. С обеих сторон от дороги поднимаются высокие холмы; с одной стороны они достигают высоты 1700 футов, с другой попадаются великаны вроде Бен-Спионайха (2537 футов) и Гранн-Стаках (2630 футов). Временами между холмами открываются просветы, и заглядывая в них, я наблюдаю все ту же картину — мили и мили дикого, безлюдного великолепия. Вся десятимильная поездка от Дарнесса до Рикониха протекает в подобной местности — одной из самых девственно — прекрасных в шотландском Хайленде.