|
И, уж конечно, она стала первым представителем Англии — как среди мужчин, так и среди женщин, — который проник в самые глухие и неисследованные уголки Хайленда. Можно представить, сколь сенсационное впечатление она производила на местных жителей, когда — презрев опасность подхватить пневмонию или и вовсе найти безвременную смерть — устремлялась в самые труднопроходимые места. Приводимый ниже отрывок служит отличной иллюстрацией беспечного и неустрашимого нрава этой женщины:
Миссис Мюррей, — пишет она о себе в третьем лице, — появляется в сопровождении дам и джентльменов. Одета она в красную кожаную шапочку на темном меху и в костюм из тартаны, какие носили горцы из 42-го пехотного полка. Она едет верхом на белом жеребце, в руках у нее фенианский стек, вырезанный в лесах Морвена. Однако не всегда леди Мюррей блистала столь экстравагантной экипировкой. Как правило, она предпочитала путешествовать в своем экипаже, при этом безжалостно помыкая несчастным кучером. Она заставляла везти себя через Корриярик или же странствовать по таким глухим дорогам, которых обычно и мужчины-то стараются избегать. Она любила неожиданно выскочить из кареты и на глазах у изумленных горцев устремиться к бездонной пропасти — ей, видите ли, хотелось заглянуть в нее собственными глазами! — или же прогуляться под живительным ливнем. Могу представить, как проклинали эту поездку ее горничная и слуга! Как они ворочались без сна в какой-нибудь горной хижине, вспоминая свой родной Королевский боро и мечтая, чтобы их неугомонная хозяйка наконец-то образумилась и вернулась домой. Так или иначе, миссис Мюррей из Кенсингтона помогла мне преодолеть то состояние нерешительности, в котором я пребывал с момента прибытия в Инвернесс. Я заразился авантюрным духом и неуемной энергией этой невообразимой женщины и, устыдившись собственной лени, решил идти на Лариг-Гру. И обязательно взять с собой книгу миссис Мюррей, чтобы полистать в дороге. Но сорок миль без всяких гостиниц. Выдержу ли я? «Ерунда, молодой человек! — раздался у меня в уме голос достопочтенной миссис Мюррей из Кенсингтона. — Конечно же, выдержите! Вот послушайте… Как-то раз мы ехали узкой горной тропинкой вдоль озера Лох-а-Храви. С обеих сторон нас обступали поросшие деревьями скалы, там и здесь высились острые и зазубренные утесы, а за ними, я знала, открывались глубокие ущелья, настоящие бездонные пропасти. И вот в скалах раздается непонятный грохот, что-то там трясется, будто какая-то адская бестия подбирается к нам. Вокруг ни души, вообще не видно ни единого живого существа, только звук отражается от скал. В первый миг у меня сердце сжалось от ужаса, а уж о моем кучере и говорить не приходилось. До того он шел впереди и вел за собой лошадей, чтобы осторожно преодолеть опасный участок пути. А тут он останавливается, с вытянувшимся лицом оборачивается ко мне и говорит: “Мадам, вы слышите шум? В этих местах, верно, сам дьявол живет!” Над горами разносилось эхо, в котором все смешалось — птичий пересвист, шаги зверей, шелест листвы на деревьях, журчание ручья и звук падающих камешков. Я прислушалась к этому глубокому, многосложному звуку — он то удалялся, то снова приближался, в том же самом ключе. Но страх уже испарился из моего сердца, я приказала своим людям двигаться дальше. Однако скоро дорога совсем испортилась. Я вышла из экипажа, посчитав, что безопаснее идти пешком, чем сидеть взаперти в неустойчивой карете. И что же в результате? Я — очевидно, как самая бесстрашная и наиболее подготовленная к встрече с дьяволом — возглавила шествие, а мои верные слуги тащились за мной…» Просто потрясающая женщина! Разве мог я после такого описания отказаться от перехода через какой-то там Лариг-Гру и навеки признать свое поражение перед достопочтенной миссис Мюррей из Кенсингтона?
2 Итак, я вышел вечером из Инвернесса и направился в Авьемор. |
